Справедливость
Шрифт:
— Деньги? — удивился он.
— Удача, — ответил Ян. — Отчаянная удача. Последняя монета для одного — первая для другого.
— Кто-то подарил тебе свою последнюю монету? — догадался Свят.
— Не мне, — Ян закрыл глаза, — меня тогда не было на свете. Я появился после, когда монета коснулась меня в не-мире.
— Вот оно что, — Свят повертел монету. На вид она была то ли бронзовой, то ли медной — в таких вещах он не разбирался. — Значит, вот как ты появился?
— Так я узнал, что есть что-то, кроме не-мира, а там уже папка постарался. Нашел,
— Так, значит, это он украл ту чашу? Твой отец?
— Нет, — Ян совсем загрустил, даже потускнел. — Чашу украли намного раньше.
Святослав не стал ничего говорить. Солнце потихоньку опускалось — тени стали гуще, длиннее. Мир стал казаться серым, напомнил Святу не-мир, куда ненадолго проводил его лепрекон. Значит, там целая куча всего. Или не-всего, как посмотреть.
Святу было, с одной стороны, тошно из-за того, что столько важных сведений об устройстве вселенной свалилось на него при таких печальных обстоятельствах, но с другой он радовался, искренне радовался, что все-таки узнал.
— Выходит, не в богах дело, — сказал Свят.
— Как же не в богах? — удивился Ян. — Ведь нас с тобой бог проклял.
— Нет, — Свят достал зажигалку, — бог нас не проклинал. Нет никакого бога — я же сказал тебе, я атеист. Нас прокляли люди, у которых твой предок украл драгоценность. Все, что у них было, тот лепрекон забрал себе, а они вслед за этим наслали на него проклятье. Дело не в серебре, и не в тролле, и не в огненном боге. Дело в нас с тобой.
— Ты чего, Свят? Головой приложился? — лепрекон беспокойно пересел. — Я-то получше твоего знаю, что к чему. Твой отец, а до того твой дед и прадед — всех коснулось проклятье. Что же ты тогда говоришь такое?
— Тебя из монетки создали, из грошовой монеты и надежды на лучшее, — сказал Свят, — а его из серебряной чашки и ненависти. Потом разделили надвое. Представь, каково было бы тебе.
Лепрекон уставился на Свята полными ужаса глазами.
— Вот так-то, брат лепрекон, и я думаю, что ему паршиво.
— И что же делать? — Ян глядел с надеждой.
— Вернуть все на свои места. Найти тролля, найти то самое место, где молились люди. Сложить серебро и сделать то, что ты сказал.
— Самое дорогое отдать?
— Ну конечно! — Ян просиял. — Пошли, если сейчас отправимся, к утру успеем вернуться.
— Куда отправимся? Свят, ты точно головой ударился!
— В не-мир, конечно, куда ж еще. Сам говорил, тролля теперь только там и искать.
— Да нельзя тебе в не-мир надолго! Ты же смертный!
— Так я ненадолго и одним глазком. Ты испугался, что ли? Я-то думал, ты бессмертный сид, все тебе ни по чем.
Лепрекон хотел уже обидеться, а потом хитро глянул на Свята. Хочешь, мол, подловить? Не на такого напал!
— Нельзя так просто идти туда, надо подготовиться, поискать тропы получше.
— Дай сюда портсигар, —
Ян достал сокровище из кармана и вручил Святу.
— Сейчас мы найдем короткую тропу, — пообещал Свят, доставая зажигалку. Он сложил предметы на ладонях. В точности как в прошлый раз, когда соприкоснулись руки Свята и Яна, подул ветер. Серебро нагрелось, посветлело.
— Что ты делаешь? — испугался Ян.
— Давай, лепрекон, ищи короткую дорогу.
— Как искать-то?
— Сказок не читал? Слушай, что серебро говорит, и веди в свой не-мир.
Ян хлопнул глазищами:
— Как слушать?
— Сам сказал, серебро хочет завершить ритуал.
— Ты с ума сошел, Хансен. Батя твой был тем еще сумасшедшим, но ты — просто клад.
— Не сравнивай меня с ним, — Свят разозлился. — У меня с ним ничего общего.
— Как скажешь, — Ян расхохотался высоким лепреконским смехом.
Дорога оказалась тяжелой, как и предупреждал Ян. Изредка они выбирались на окраины не-мира, где очертания дорог, домов, улиц были похожи на человеческие. Гораздо чаще Ян вел их глубинными тропами, где приходилось дышать землей, ступать по воздуху, греться от замерзшей воды.
— Здесь было красиво? — спросил Свят на очередном привале, когда Ян объявил, что не сделает ни шагу без долгой передышки.
— Нет, — ответил лепрекон, — здесь всегда было так. Отсюда берется мир.
— Мир? Наш мир?
— Да, ваш мир. Вы кроите его по кусочкам из нашего, а то, что остается, варится тут само по себе.
— И вас это устраивает?
— Да что тут такого? Я долго тут жил, пока не родился. Думал, только так и бывает.
— Я тоже долго думал, что только так бывает, — нахмурился Свят. — Неужели вы ничего не пробовали?
— Здесь есть хорошие места, на границе, там можно жить почти сносно. Ну а кто посильнее — выбиваются в ваш мир. Живут там припеваючи, зачем им чего-то делать.
— А тебе где больше нравится? Здесь или там?
Ян внимательно посмотрел на серо-бурый пейзаж, расстелившийся вдоль них. Бурое небо, черная река, текущая сверху-вниз, белесый туман, стелящийся по низу, на котором они сидели.
— Мне понравился парк, — ответил он, — где мы встретились.
— Ты разве там никогда не был?
— Никогда.
— А отец мой тебе что показал?
Ян долго молчал, продолжая разглядывать родину, и тогда Свят повторил вопрос.
— Кафешку какую-то, — ответил Ян, — или ресторан.
Свят ничего не стал говорить — все было понятно без дальнейших расспросов. Узнав о проклятье, старший Хансен напился и по дружескому совету Яна состряпал маленького Хансена.
— Но ведь девять месяцев… — вдруг пришло ему в голову.
— Пить можно долго, — вздохнул Ян.
Свят вспомнил свое детство. Беззаботного отца, который готов был на любые авантюры, и мать, которая вечно осаждала его. Он ругался на нее, утверждал, что ему все ни по чем, души не чаял в Святе. Они оба знали о страшном секрете, и мама волновалась за Свята, а отец — радовался свободе.