Справедливости ради
Шрифт:
Тот малыш, которым Тони был лет до девяти, не сомневался – все им услышанное и увиденное обретает смысл, только если поведать об этом маме.
– Случилось что-то? – она продолжала гладить его светлые волосы и, чуть наклонив голову, заглянула в глаза.
Тони мельком встретился с ней взглядом, но потом снова опустил его в пол. Он сплел пальцы между собой и принялся хрустеть ими, как делал всегда, когда нервничал.
– Я встретил Дженни возле вокзала, сестру Марти. Поговорил с
– О, Тони, – вздохнула мама, сменив голос с обеспокоенного на грустный. – Что она там делала? Листовки?
– Да, – коротко ответил Тони.
– Бедная девочка, – покачала головой мама и спросила без особой надежды. – Есть какие-нибудь новости?
– Нет, – как и прежде был краток Тони.
– Хочешь об этом поговорить, сынок? Я знаю, он был твоим лучшим другом, – мама все еще стояла рядом, но теперь гладила сына по плечу.
– Нет, мам, все в порядке. Я пойду, – успокоил ее он и повернулся к выходу.
Тот малыш давно уже вырос.
Она ничего не ответила. Уже на улице, закрывая входную дверь, Тони увидел через прозрачное стекло, что мама стояла на том же самом месте, смотря ему вслед.
Своего отца Тони не знал. В детстве мама пыталась показывать ему фотографии, но для Тони этот молодой мужчина особо ничем не выделялся. Не более, чем те рекламные лица, которые можно увидеть в рамках для фото, когда покупаешь новую в магазине. Единственное, что он, уже достаточно выросший, для себя подметил, было их с отцом внешнее сходство: оба высокие, с крупными чертами лица, на котором в первую очередь выделялись серо-зеленые глаза и ямочка на правой щеке. Русые, а летом почти платиновые от солнца волосы он унаследовал от матери.
– Что это, Тони? – спрашивала его учительница, миссис Адамс. Минутой ранее она дала задание для первоклашек – нарисовать папин портрет ко Дню Отца.
– Портрет моего папы, – ответил Тони, протягивая ей пустой лист.
«Бедный, бедный мальчик», – читалось в ее грустных глазах.
«Здорово я пошутил!» – говорила за Тони его довольная улыбка.
То, что отец в его жизни отсутствовал, Тони никогда не тяготило. Белым и пустым лист был всегда. По ком же ему тогда скучать?
Когда Тони проходил мимо вокзала, он взглянул на то место, где совсем недавно разговаривал с Дженни. Может быть, она все еще стоит там со своим синим рюкзаком и велосипедом? Может, ей нужна помощь с замком? Может, получится еще хоть немного с ней поговорить? Но у забора никого уже не было, и все эти вопросы быстро растворились в воздухе.
У магазина, куда Тони пришел за продуктами, висел очередной постер с Марти. И глядя в его черно-белые глаза, Тони впервые после пропажи ощущал что-то еще, кроме жгучего желания вернуть друга. Сейчас ему хотелось спросить у Марти:
– Лучшие
И пусть от мыслей этих ему стало стыдно, Тони вдруг почувствовал, что Марти сделался более живым и реальным теперь. Будто Марти был жив, точно жив, и сидел сейчас у себя в комнате. И что можно было прийти и накричать на него:
– Какого черта, Мартини? Какого черта ты мне не рассказывал?
Следующая мысль заставила Тони остановиться:
«Может, ты все же сбежал?»
Несмотря на то, что у Марти было оба родителя, а не как у него – только мама, Тони
всегда знал, что жизнь его лучшего друга далеко не сахар.
– Как ты с ним живешь? – спрашивал Тони, все больше убеждаясь, что для некоторых горе-отцов уйти из семьи – это лучшее, что вообще можно сделать во благо своих детей.
– Так я и не выбирал, знаешь ли! – смеялся в ответ Марти.
В день, когда друг пришел в школу с кольцами из синяков вокруг пальцев, Тони мысленно поменялся с ним местами.
«Это какой-то ад!» – заключал он про себя.
– Марти, что случилось? – спросил он тогда. – Ты где так?
Они сидели в классе в ожидании урока и смотрели на кисть Марти, лежащую у него на парте. Марти ничего не ответил, лишь убрал руку под стол и посмотрел другу в глаза с выражением: «Ты и сам все знаешь».
– Это он? Твой отец? Что случилось? – продолжал допытывать его Тони.
– Ничего, все в порядке. Не парься. Все не так плохо, как выглядит, – успокаивал его Марти, но глаза у него заблестели. Их он тоже спрятал куда-то под парту, а потом и вовсе отвернулся.
– Нужно сказать кому-то, Марти. Так нельзя. А что твоя мама? – не унимался Тони.
– А что она? – снова повернулся к нему Марти. Голос его звучал зло: – У нее все хорошо, она отцу не перечит. Да и что она бы сделала?
– Давай скажем кому-нибудь в школе! Директору! Пусть поговорят с этим уродом!
– Нет! – резко отрезал Марти. – Садись уже, все со мной нормально.
Тони послушался и весь урок наблюдал, как его друг то и дело роняет ручку на пол.
– Это ненормально, Марти! Этот урод должен получить! Вот же козел! – переходя на крик, говорил Тони, когда на следующей перемене Марти все же рассказал ему в подробностях, что и по какой причине произошло.
Марти снова молчал, глядя в одну точку перед собой, пока наконец не заговорил тихим и спокойным голосом, который так контрастировал с восклицаниями друга:
– Не называй его так. У него, у него были причины. Он не всегда был таким.
Тони смотрел на него изумленно и пытался понять, все ли верно он услышал.