Спроси заклинателей духов
Шрифт:
— Кто же это?
— Я не могу вам сказать. Я дал слово детям.
— Вы предлагаете молчать и на все закрыть глаза?
— Нет, — сказал Матвеев. — Да со временем вы и так все узнаете. Но предпринимать ничего не надо, просто уже поздно. А травмировать детей…
— Дети?! — вскричала она. — Хорошенькие дети!
— Конечно, несмышленыши. Инстинкт победил, а в остальном не соображают, — спокойно сказал Матвеев. — Оба они, кстати, прекрасно учатся… — заметил Матвеев.
— Вот это совсем непонятно, — искренне удивилась она.
— Чего ж тут непонятного? — развел он руками. — Если уж в школе не ведется полового воспитания, — значит, виноваты
— Это вы серьезно?
— Вполне. Не забывайте, на материке много зависит от родителей, которые стараются спасти детей от влияния улицы и каким-то образом домашним воспитанием компенсируют школьные прорехи. А наши дети — дети интернатские. Они без родителей. Родителей им в этих щекотливых вопросах каким-то образом должны заменить мы. А как это сделать, простите, я не знаю. Насколько мне известно, ни учебников, ни пособий по этому вопросу нет. Ведь нет?
— Нет, — сказала она.
— Значит, до всего вам придется доходить самой. А этот случай примите как первый урок. Урок на будущее. От него нам не отвертеться.
— А что скажут в районе? Что скажут в области?
— Я не такой уж оптимист, но думаю, если хорошенько объяснить, поймут.
— Им объяснишь!
— Вот видите, как вы своих хорошо знаете, — рассмеялся Матвеев.
— А что вы посоветуете? — спросила она.
— Пока ничего. А посоветовать могу обратить внимание на младшую группу интерната. Одеты как попало. У них у всех пузырятся рейтузы, так они додумались носить их коленками назад, чтобы выглядели поновее.
— Что ж вы раньше-то не сказали?
— Я думал, вы знаете.
— Я сейчас же иду в интернат!
— Вот и правильно. А я как-нибудь к вам загляну. И еще — вас поселили в новый дом, для него это первый зимний сезон, как квартира?
— Пока хорошо, не холодно. Воды только горячей нет.
— Горячей еще долго не будет. Она и по проекту не должна быть, не хочу вас обманывать.
— Спасибо за откровенность.
Она ушла, а Матвеев вспомнил, как в прошлом году к ним в село в круглосуточный детский сад привезли из тундры двух малышей — мальчика и девочку. По утрам воспитатели находили их всегда вместе в одной кровати. Развели по разным спальням — все равно они спали вместе. Тогда вообще разделили по разным группам, на разных этажах и в разных подъездах. Ничего не помогло — среди ночи, когда все спят, они находили друг друга, а по утрам находили их. Воспитатели не знали, что и думать, а Матвеев попросил оставить их в покое, объяснил, что в тундре они всегда были вместе и спали в пологе вместе, здесь же — всех дичатся, надо их днем держать всегда вместе, и пусть вместе подружатся с другими. Поставили их кровати рядышком — дети успокоились. Вот и все, — просто ларчик открывался.
«Все-таки на краю света живем, — думал Матвеев, — как-никак, а специфику надо учитывать — и национальную, и географическую».
Глава 5
В суматошном, шумном школьном коридоре Андрей Матвеев столкнулся с Катей Рультынэ, скользнул молниеносным взглядом, удивился, что на ее красивом лице нет следов пигментации, протянул обе руки:
— Здравствуй, Катя! Как жизнь?
— Хорошо! Ой, Андрей Андреевич, мне такой сон снился! Будто я всю ночь танцевала с Пушкиным! Такой сон, я такая счастливая! Мне все подруги завидуют!
Про себя Матвеев отметил, что уроки литературы теперь ведет Людмила Федоровна, знать, хорошо ведет. И невольно
— Я бы хотела работать продавцом… в мясном отделе. Я бы каждому давала такое мясо, какое надо — и для строганины, и косточки в суп, и жарить на угольях… ведь мясо разное, смотря для чего…
Ответ поразил всех своей неожиданностью, возвышенные мечтания ее подружек не вязались с такой прямолинейной приземленностью. И Матвеев внезапно понял, что к чему, и утром имел конфиденциальней, разговор с директором школы-интерната. Предположения Матвеева оправдались. Стол детей был обилен и калориен, но повар и врач забыли, что это дети тундры и им нужна национальная пища, пусть немного, пусть как лакомство. И сырая оленина нужна, и травы-коренья дикоросы, и нерпичья печень, и мясо моржа, и китовая кожа, и сало осенней белухи. Благо всего этого было полно — бери по совхозным расценкам, по себестоимости, почти бесплатно.
Рацион столовой изменили, но решили это не афишировать, мало ли чего можно ожидать за такую самодеятельность. А когда пошла предзимняя сайка и ее штормом тоннами выбрасывало на берег, тут детей ничто не могло удержать. Запаслись и на корм собакам, и на подкормку песцам, и на звероферму хватило, а дети устроили свои кладовые на крыше и холодном чердаке, лакомились сырой рыбой, чем привели в неописуемый ужас некстати приехавшего инспектора районо.
Был издан строжайший запрет. Но когда инспектор уехал, о запрете тут же забыли. Осталась сырая рыба, и свежатину охотники всегда доставляли в столовую, а приезжавшие из тундры оленеводы непременно привозили одну-две замороженных оленьих туши детям для строганины, пусть едят сырую оленину — вкуснее конфет.
Молодая врачиха, у которой была вся статистика детских заболеваний интерната за все годы, вдруг обратила внимание на одну странность — резкое снижение числа заболеваний, да и дети стали веселей и крепче. Удивлялась поначалу. А ничего-то удивительного тут нет.
— Дура я, дура, — призналась она как-то Матвееву, — другой бы на моем месте диссертацию стал писать. А из меня — какой ученый?
— Зря вы так… — сказал ей Матвеев. — Были бы дети здоровые, а материала на диссертацию у вас наберется. Только не ленитесь и… замуж не выходите. В домашних заботах всю науку забудете!
Она счастливо рассмеялась, попал Матвеев в точку.
Он хорошо помнил свое послевоенное детство. Пацанами пропадали они дни и ночи на берегу Баренцева моря, ловили пикшу, сайду, треску. Ловили крючками, тройниками, на капшука, на кусочек рыбы, на кусок материи, на гриб, просто на окурок — и то однажды рыба взяла — щедро Баренцево море.
Мать на рыбачку давала большую кастрюлю — рыбы много, ее тут же на берегу потрошили, брали только печень, остальное доставалось чайкам, крабам и снова им же — рыбам.
Дома мать вытапливала из печени жир, поила им Андрея и младшего брата Артура, заправляла этим жиром многие блюда, так поступали в каждом доме их военного городка, и как знать, может, это и помогло обойтись без болезней в скудное витаминами время. И не помнит Андрей, чтобы жир им был отвратителен, как теперь для детей аптечный. Ели — и все, и просили добавки.
И сейчас ему радостно было смотреть на Катю — здоровую, розовощекую, не по возрасту высокую.
— Хороший сон действительно… — сказал он. — Только что это у тебя с прической? Была яркая брюнетка, а сейчас… пегая какая-то… ты что, красишься?