Спящий мир
Шрифт:
Сестра ласково и понимающе приобняла Лиле, положив её голову к себе на плечо. Хаава 3 Елены пахала пылью дороги и сырыми осенними листьями.
– Найдёшь такого же странного как ты. К чему тебе принц?
– Ни к чему. – Лиле пожала плечами и закашлялась. – Тем более, когда я вместе с тобой уйду на Живую землю. Ты ведь возьмёшь меня с собой?
Рука Елены, гладившая её по затылку, замерла,
3
Хаава – верхняя одежда членов общины миротворцев. Длинная, до пят, с широкими рукавами, зачастую белого цвета.
– А если мы откроем проход, а там динозавры, пустошь или ядовитый газ, ты пойдёшь за мной?
Лиле счастливо закивала:
– С тобой хоть к динозаврам!
Взрослая Лиле, стоявшая на борту корабля, едва не заплакала, вспоминая, как счастлива она была в тот день. Тогда она впервые поверила, что её больше не бросят, что больше она не останется одна, как это случилось с Лиэлетар, когда погиб её город. Лиле сжала руку Матери, но тут заметила, с каким выражением лица та смотрела в воду. В море отражалась одинокая фигура женщины-овейн, засунувшая руку в костёр, разведённый на дикой безлюдной скале.
– Елена, что это? – прошептала Лиле.
Мать даже не заметила, что её взяли за руку, в сухих глазах её отражались боль и ужас.
– Елена?
– День, когда я стала Матерью.
Ингвар. Мир грёз
Мир грёз был радушен и заставлял миротворцев улыбаться, глядя в иллюзии, появляющиеся за бортом. Однако самого Ингвара не тянуло к воде. Умиротворение чар Ихтара обволакивало и звало к светлому небу, в котором до сих пор виднелась гигантская пуповина. Ингвар понял, что снова может влиять на мир грёз, и корабль неспешно качнулся, воспарив над волнами вслед за его мыслями. Море неохотно разжало ладони, но Ингвар смотрел только вверх, не зная, замечают ли полёт его спутники.
Корабль тяжело набирал высоту и казался каким-то нелепым в прозрачном воздухе, как будто деревянную доску подвесили на облако, и Ингвар неожиданно понял, что для полёта к небу эта доска ему вовсе не нужна. Он оттолкнулся от палубы и полетел выше, вперёд, навстречу свету. Тучи беспорядочно заклубились, приветствуя его, и собрались, изображая чьё-то лицо.
– Мама?
Ветер менял форму облаков, как ему вздумается, и вот уже рука матери потянулась навстречу Ингвару. Голова её неуловимо менялась и вдруг отвернулась так, будто мама легла на подушку, спиной к нему.
– Мамочка, что с тобой? – Его детский голос отразился от туч и раскатился по небу.
Но мама застыла, рука её неестественно вывернулась, а грудь прекратила вздыматься. Мальчик понял, что-то не так, и заплакал:
–
– Спрячься, уходи, Ингвар, – ответила она, поворачивая лицо, изуродованное свежим ожогом от раскалённой кочерги.
Внизу заскрипела невидимая лестница под чьими-то тяжёлыми шагами…
И взрослый Ингвар понял, что будет дальше. Комок тошноты поднялся в горле, и он шарахнулся от этого далеко запрятанного воспоминания. Оглянулся на корабль миротворцев, оставленный внизу, и ставший невольным свидетелем тайн его души. Они не могли не заметить картины, развернувшейся в небе.
– Вот дерьмо, – вырвалось у Ингвара, и он, вмиг растеряв всю летучесть, головой вниз сверзился с небес.
Огромная пасть рыбы-эспирита разверзлась перед ним и проглотила добычу в полёте.
Лиле. Мир грёз
Едва змей-эспирит проглотил Ингвара, палуба ушла у Лиле из-под ног, её прижало к полу и все они: корабль, десять братьев и сёстры – рухнули вниз. Судно ударилось о волны и просело в потемневшую пучину. Могучий вал захлестнул палубу, и Лиле вскочила, держась за фальшборт. Змей нырнул в море, плеснув хвостом на прощание, а вода густела и наливалась сливовой чернотой, переваливаясь за борт и топя их корабль.
– Ихтар, прекрати это! – закричала Елена.
Чёрная жидкость бурлила уже у пояса, и Лиле, задохнувшись от предчувствия гибели, задёргалась, желая забраться выше, но густая вода не давала сделать и шагу.
– Не могу! – взвыл Ихтар, забившись в чёрной жиже, словно муха, прилипшая крыльями к клейкой ловушке.
– Это же твой мир грёз! Прикажи ему!
– Как?! – чуть не плача, вскричал Ихтар. – Он переполнился эмоцией и больше меня не слушает.
Чернота прибывала, и брат Беер подхватил подмышки едва не захлебнувшегося Ясеня и усадил себе на загривок.
– Надо успокоить не мир грёз, а Ингвара, – буднично сообщил Сива, словно речь шла об очередном исследовании в научной лаборатории.
– Успокойся, Ингвар! – завопил Ихтар, но ничего не поменялось.
– Но разве его не съела рыба? – пискнула Лиле.
Ихтар лишь отмахнулся, не вдаваясь в объяснения. Грудь его судорожно вздымалась, а шляпа сбилась на затылок. Он зажмурился, и от усилий, с которыми пытался внушить миру грёз успокоение, и на лбу у него вздулась вена.
– Что это за эмоция, как думаете? – продолжил мысль Сива, вытаскивая бороду из жижи.
Ихтар грязно выругался, и Лиле даже удивилась: откуда такой милый юноша знает подобные слова.
– Какая-то гадость! – проорал Ярра, вцепившийся в канаты.
Чернота плескалась уже возле локтей.
– Не хочу умирать в его дерьме! – взревела Азовка, не сдерживая слёз отчаяния, и рванулась вперёд в попытке заползти на мачту, однако тягучая слизь не выпускала её, липкими щупальцами вцепившись в хааву.
– Надо понять, что это, – сказал Сива, поднося к глазам заляпанные жижей пальцы.
– Страх? По-моему, очень похоже! – крикнул кто-то за спиной Лиле.
– Отвращение, – сказала Мора, застывшая, как статуя посреди суматохи.