Сравнительное Богословие Книга 6
Шрифт:
Есть над чем подумать. Что касается России, то пока мы не выйдем из катастрофы библейского имперского толпо-“элитаризма”
[834], который по управляемости всегда уступал восточному толпо-“элитаризму”, то наше положение (в смысле безопасности цивилизации и государства) будет лишь усугубляться - дополняющимся опытом китайского толпо-“элитаризма”, который управляется в интересах китайской цивилизации.
Но именно этот опыт нам сейчас дан Свыше как урок очередного “татаро-монгольского” нашествия с
Конечно у этого процесса есть свои плюсы, которые имеют глобальный уровень значимости. Сейчас в моде у политиков лозунг « однополярный мир не состоялся». Но почему он не состоялся - политики как правило либо молчат, либо не договаривают.
Однополярный мир (имеется в виду - глобализация по-библейски, локомотивом которой во второй половине XX века были США)
[835] не состоялся по двум главным причинам. Первая: интересы глобального (межнационального) толпо-“элитаризма”, базирующегося преимущественно в Европе и США, столкнулись с интересами национальных толпо-“элитаризмов”, самым крепким из которых оказался китайский имперский толпо-“элитаризм”
[836]. Вторая: благодаря дальновидной политике И.В.Сталина в СССР план библейской глобализации в светском варианте Л.Д.Троцкого не состоялся, по какой причине его поддержка из СССР
[837] была прекращена ещё до Второй Мировой войны XX века. Последнее ослабило многочисленные “коммунистические” режимы (наместничество «мировой закулисы») в региональных цивилизациях (в том числе и в Поднебесной), что позволило им через некоторое время вернуться (в разной мере) к своим привычным имперским толпо-“элитаризмам”, адаптированным к возможностям западной технократии
[838].
Здесь нужно сказать несколько слов китайском освободительном движении «низов» общества и его связи с китайским пониманием «справедливости». Начнём с глубокой древности. Следующий за Конфуцием “мудрец” Мэн-Цзы (4-3 вв. до н. э.) в своих высказываниях допускал даже мысль о том, что народ имеет право свергнуть путём восстания жестокого правителя. Эта уловка определялась в конечном счёте сложностью социально-политических условий, наличием сильных пережитков первобытнообщинных отношений, острой классовой борьбой и распрями между существовавшими тогда в Китае царствами.
В такой обстановке в конфуцианстве, направленном на укрепление существующего общественного строя, целенаправленно допускалась иногда критика отдельных правителей с противопоставлением им «мудрых» и
В общем-то это и все проявления хоть каких-то воспоминаний о социальной справедливости в недрах конфуцианства– как утопии даже не будущего, а прошлого. Ностальгия о «золотом веке» в том или ином его исполнениях присуща многим религиозным системам и конфуцианства в этом не одиноко. Оборотной стороной такой ностальгии являются утверждения (либо умолчания) о том, что в современном мире справедливость невозможна. На этой мировоззренческой основе и воспитывались китайцы.
Если конфуцианство это имперское мышление и ему можно “простить” такой подход к справедливости, то от «национальной религии», коей является даосизм следовало бы ожидать более правильных взглядов. Но эти ожидания тщетны. Мы уже говорили в первом разделе этой главы, что максимум на что вдохновлял китайскую цивилизацию даосизм это - освободительная борьба от иноземной власти, что как правило заканчивалось восстановлением имперского национального толпо-“элитаризма”. Борьба за общественную справедливость обычно ограничивалась требованиями всеобщей примитивной уравниловки, суть которой сами китайцы понимали весьма смутно (какое качество и присуще даосской первооснове - Хаосу).
Большинство исследователей синологов считают, что « китайцы лишь недавно стали верить в социальную утопию», и это следует понимать как естественную рационалистическую реакцию на долгие годы оккупации, анархии и крайней бедности «низов» китайского общества. Необразованные «низы» общества в даосизме прельщали социальные утопии с уравнительным распределением имуществ при жесточайшей регламентации жизненного распорядка. В даосизме существовали подобные теории и они играли свою роль в качестве знамени в ходе средневековых крестьянских восстаний, проходивших под даосско-буддийскими лозунгами. Кроме того, с народными массами даосизм был связан обрядами, практикой гадания и врачевания, суеверий и оберегов, верой в духов, культом божеств и патронов, магией и лубочно-мифологической иконографией. Но, как мы уже знаем, заканчивались подобного рода восстания восстановлением имперского толпо-“элитаризма”, чему способствовали иерархи даосизма и даосская доктрина “бессмертия” (в чём верующие и привыкли искать «справедливость»).
Таким образом в китайской цивилизации ни один из идейно-религиозных её пластов ( конфуцианство, даосизм, буддизм), на базе которых издревле из века в век формировалось китайское мировоззрение и «нравственный кодекс» - не содержит близко ничего содержательно полезного для понимания праведного жизнестроя
[839]: каким он должен быть. Иными словами, китайцам неоткуда брать «эталон» праведности (как и большинству других региональных цивилизаций Востока и Запада): его нет ни в теории, ни в практике Жизни. А значит - нет и ни в генетике, ни в вещественной, ни в духовной культуре Поднебесной. Мало того, все идейно-религиозные учения Китая мягко говоря не способствуют жизненному поиску «эталона» праведного жизнестроя, а грубо говоря - препятствуют этому.