Средь бала лжи
Шрифт:
Таша, сжав кулаки, покорно вышла в приёмную.
Целитель появился у дверей королевского кабинета буквально минутой позже. Он был в бежевой мантии, юный на вид, но с выбеленными сединой висками; глаза его, слишком серьёзные для юноши чуть за двадцать, лишь мельком обратились на Ташу, сжавшуюся на скамье в дальнем углу.
Маг. Мантия светлая, выпускник Адамантской школы… Волшебник, не колдун.
Целитель вошёл в кабинет, и пение флейты стихло. Двери захлопнулись, но Таша подкралась ближе и приникла глазом к массивной
— Проклятие Гедеона. — Коротко сообщила девушка-кеар, отходя поодаль, уступая целителю место подле Его Величества. Советник следил за ней, сгорбившись в кресле поодаль. — Я вытащила это из его крови в физический эфир и растворила, что могла. Остальное выше моих сил.
— Ясно. — Волшебник, опустившись на колени, засучил рукава. — Будьте добры, прижмите его к полу.
Шейлиреар уже не лежал сломанной куклой — метался, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы. Чёрные волосы колечками пристали к мокрому лбу, на скулах рдели пятна лихорадочного румянца. Двое кеаров за руки и за ноги прижали монарха к ковру; тогда, бесцеремонно рванув королевский камзол, брызнувший пуговицами во все стороны, и рубашку под ним, волшебник обнажил ему грудь. Нашептывая что-то, провёл ладонями над гладкой бледной кожей, не касаясь, точно снимая невидимую паутину. Потом назад. И снова, и снова: неторопливо, расчётливо. Лицо его было бесстрастным, чуть нахмуренным в сосредоточенности. После двух-трёх пассов волшебник комкал в пальцах нечто незримое и отбрасывал в сторону, — чтобы спустя пару секунд невидимое нечто истаяло вполне видимой сизой дымкой, приправив воздух кладбищенским зловонием.
Таша не знала, сколько раз целитель провёл руками над телом короля, сколько невидимой скверны было отброшено в сторону. Счёт потерялся, размылся в убаюкивающих движениях.
Но спустя какое-то время волшебник стряхнул руки — и, убедившись, что Шейлиреар дышит ровно, удовлетворённо выпрямился.
— Порядок. Можете отпускать. — Целитель, встав, извлёк из ниоткуда неприглядную жестяную банку. — Перенесите в спальню.
Таша не смогла бы сказать, что волшебник морщится, да и движения его были спокойны… но некое напряжение в лице определённо присутствовало.
Это самое напряжение и заставило Ташу внимательнее присмотреться к его пальцам.
Которые представляли собой сплошные волдыри.
— Он выживет? — без всякого выражения спросил Советник, когда Шейлиреара унесли из Ташиного поля зрения.
— Куда денется? — В баночке оказалась мазь, которую целитель теперь наносил на свои многострадальные пальцы. — Уже выжил.
— Шерн, мне кажется, или ты чем-то озадачен?
— Риа одной флейтой способна излечить не слишком запущенные случаи. А она только и смогла, что вытащить эту дрянь в физический эфир. — Волшебник развёл руками, и банка исчезла. — И сколько тьмы я выкачал из эфира… — Он посмотрел на свои пальцы. — Силы проклятия легко отправили бы на тот свет человек десять.
— И о чём ты думаешь?
— Что наше величество даже сильнее, чем мы думали. И
— Оно не могло засветиться, — покачала головой девушка-кеар. — Дремлющее проклятие Гедеона проявляет себя лишь слегка повышенной магической активностью…
— Которую скрыли рогом единорога. — Советник яростно хлопнул ладонью по ручке кресла. — Провели, как детей.
— Вы не могли знать, — рассудительно заметил целитель. — Проклятие Гедеона уже сотни лет никто не мог сотворить. Просто не рождались такие маги.
— Родился вот кто-то… Почему оно не подействовало на проверявших?
— Проклятие настраивается на конкретный объект, — развёл руками волшебник. — Портрет на кубке — элемент настройки. А в кость, уверен, вделано что-то, принадлежащее Шейлиреару: волос, ноготь… обрывок одежды, может быть. Что-то из личных вещей, хранивших след физического эфира.
— Мы ничего не могли сделать, — сказала девушка-кеар, тихо и горько. — Будь Его Величество не так силён… кстати, ничего, что Морли-малэн нас подслушивает?
Таша торопливо отскочила от двери — но, как ни странно, ответ Советника расслышала столь же отчётливо, будто всё ещё стояла рядом.
— Как будто это что-то изменит, — раздражённо произнёс мужчина. — Присмотрите за ней. Пусть пока побудет здесь. На допрос я её не пущу, будет ещё нервировать всех…
Вновь забившись на диванчик, Таша угрюмо смотрела, как Советник выходит из кабинета и шествует мимо.
Туда, где сейчас будут допрашивать Орека…
— Вы как тут? — участливо поинтересовалась девушка-кеар, выглянув из-за двери.
— Нормально, — кротко ответила Таша.
Девушка окинула её взглядом. Очень цепким, чуть усталым.
Шагнула обратно в кабинет.
— Шерн, — услышала Таша её голос, — немного парки не помешало бы. Не удружишь?
В приёмную она вернулась с кружкой, источавшей душистый дымок, веявший ароматом молока, мёда и цветов.
— Пейте, — велела девушка. — Одолжили с княжеской кухни. Это парки, его делают цверги.
— Я знаю. — Таша послушно взяла глиняную кружку. От взгляда тёмных глаз чудесной флейтистки ей почему-то делалось не по себе. И то, как она говорила… бережная мягкость взрослого, имеющего дело с испуганным ребёнком.
Впрочем, Таша и правда была напугана. Ведь она прекрасно помнила, что грозило тому, кто осмелится покусится на жизнь короля. Взыскание имущества — и казнь.
Как его самого, так и его ближайших родственников.
Этот закон был принят давным-давно, вынуждая королевских убийц хорошенько подумать, прежде чем решаться на своё чёрное дело. Даже если ты не слишком-то дорожил собственной жизнью — мысль о том, что следом за тобой головы сложит твоя семья, могла остановить многих.