Среди гроз и теней
Шрифт:
– Я видела… тот камень, который Ория принимает за элстин, и еще куча народу тоже видела. Его носил на шее Захария Ламми, который сейчас является верховным магом «диких земель» Даригона. Знаешь, чем Захария занимался, когда был в Миравингии?
Йотун слушал, не перебивая, поэтому я ответила:
– Он возглавлял Башни Пепла, но еще… «отправлялся по грибы», очень ловко находил тех, в ком зажглась искра, но они не пришли к магам сами. Странно, правда?
– Что же здесь странного?
– А то, что потом в Даригоне он… не знаю… это сложно объяснить,
– Хорошо, – кивнул Йотун. – Расскажи мне эту историю. Хочу услышать, как тролли потеряли магию, утратив волшебный камень. Ну же… Только одно условие: говори только то, в чем уверена.
Я постаралась не обращать внимание на его снисходительный тон.
– От Белого замка через туманы можно попасть в лес.
Йотун склонил голову набок.
– Лес не обычный. Очень старый. Земля покрыта мхом, и этот мох укутывает деревья. Лес как будто спит, но если его потревожить, как это сделали ведьмы, то появляются призраки. Тролли, люди…
– Когда я сказал «уверена», я имел в виду, что…
– Да, я поняла. Я их видела. Призраков.
Йотун вздохнул и кивнул.
– Тогда продолжай.
– Ведьмы спрашивали у призраков, кто украл «элстин», один из них назвал имя – Кода. Он стал верховным магом… когда-то давно… я не знаю. Так вот… семья Ламми победила семью Кода. Так к Захарии перешел его медальон с камнем.
– Что-то еще?
Я потерла лоб, вспоминая…
– Они заморозили лес, чтобы успокоить призраков… Все деревья покрылись инеем.
– С твоим появлением, Мальта, моя жизнь стала гораздо интереснее… столько нового я узнал о магии.
Йотун забрал книгу у меня из рук.
Мой взгляд встретился с его, и к щекам прилила краска.
Я стыдилась заглянуть в свое сердце, боясь обнаружить в нем новые чувства. Нет я не перестала любить Мадса и теперь задавалась вопросом: возможно ли любить двух мужчин одновременно? Разум твердил о том, что это неправильно, нарушает все нормы морали, и не так меня воспитывала мать… но не слишком-то получалось к нему прислушиваться.
А привязанность к Йотуну крепла с каждым днем. Проведя рядом с троллем довольно много времени, я прониклась к нему уважением, восхищалась его смелостью и находила большое удовольствие в разговорах с ним… Я боялась силы тех желаний, которые он пробудил во мне тогда, в лесу, на охоте. И теперь меня затягивало все глубже и глубже в этот омут.
Меня беспокоило, с какой легкостью я раз за разом изменяла собственным словам, начиная с момента, когда обещала, что не стану его любовницей…
Но здесь, в самом сердце тролльих земель, отделенных от Миравингии туманами… кто мог бы осудить меня за связь с троллем? Кто мог бы помешать?
Я решила простить себе собственную слабость и позволить этим вспышкам счастья захватывать меня целиком.
Поэтому я шагнула в его объятия, обвила рукой шею и выдохнула его имя, а потом, повинуясь внезапному порыву, коснулась
Йотун вздрогнул и перехватил мою руку, в его глазах мелькнуло удивление пополам со смущением.
Я была озадачена его реакцией.
– Это было… неподобающе, – тихо сказал Йотун.
На мой взгляд, прикосновение к ушам никак нельзя было назвать откровенной лаской, а если учесть, что часть времени мы с Йотуном проводили в компании друг друга без одежды…
– Но почему?
– Мальта… – прозвучало несколько укоризненно.
Он подхватил меня под бедра и посадил на стол, попутно задирая подол моего платья, чтобы оказаться как можно ближе.
– Ты понимаешь, как себя ведешь? – спросил Йотун, глядя мне в глаза, и сам же ответил: – Очевидно, что нет.
Вид смущенного, даже шокированного тролля задел какие-то глубинные струны: мне было приятно вызвать в нем столь сильный отклик. Тем более, несмотря на деланное возмущение, не слишком-то он протестовал.
Я решилась немедленно проверить свою догадку.
– То есть мне больше так не делать? – с этими словами я вновь осторожно коснулась заостренного кончика уха и провела вниз к мочке.
На этот раз Йотун не стал меня останавливать. Ему не было неприятно… Как и равнодушным он не остался.
– Мальта, – выдохнул он, прокатив «аль» на языке, точно карамель.
– Мне перестать? – осведомилась я, продолжая поглаживать его ухо, которое чуть дрогнуло под моими пальцами и сделалось горячим.
Йотун с шумом втянул воздух, на мгновение прикрыл глаза и серьезно ответил:
– Это мне нужно прекратить…
Вот только что именно Йотун собирался прекратить, он не объяснил.
– Есть какое-то правило, которое запрещает наложницам так себя вести? – спросила я, внимательно наблюдая за выражением его лица.
– Не только наложницам.
Слова явно давались ему с трудом. Йотун замолчал, а потом подушечкой большого пальца обвел контур моих губ.
В этом была просьба и весьма недвусмысленный намек. Но я предпочла его немного помучить… подалась чуть вперед и поцеловала в уголок рта. Мы были так близко. Еще немного, и могли бы разделить одно дыхание на двоих.
Его рука легла мне на талию, не давала отстраниться, словно он боялся, что я могу куда-то убежать.
Легко, почти невесомо коснулась щекой его щеки. Так готовятся сообщить сокровенный секрет или выдать чужую тайну.
Йотун вздрогнул и крепче прижал к себе, когда мой язык коснулся мочки его уха. Пока я целовала его, он расстегнул пояс.
Вот теперь точно о каких-либо приличиях не было и речи.
Я расслабила бедра, пропуская его внутрь. Он старался быть аккуратным. Дыхание перехватило от волны удовольствия, разгорающегося в центре живота и расходящегося волнами по всему телу. Мне показалось, что я падаю в пропасть, и я судорожно вцепилась в плечи Йотуна. Я чувствовала, как магия в крови вспыхивает и замирает в такт сердечным сокращениям, а потом – точно щелчок кнута и почти забытье.