Средневековый любовник

фон Лоренц Александра

Услышав столь известное имя, грек переменился в лице и яростно швырнул плеть на мостовую. Один из его слуг подбежал, услужливо подобрал плеть и отошел подальше, не мешая господам вести разговор.

– Она моя беглая рабыня! И я имею право делать с ней все, что захочу!
– прошипел он, окидывая генуэзца озлобленным взглядом.

К этому времени сопровождающие посла военные остановились поблизости. Паоло соскочил с лошади и, подойдя к своему сеньору, сказал ему на итальянском, стремясь загасить назревающий конфликт:

– Сеньор, лучше не связываться с феодоритскими собаками. Рабыня, несомненно, беглая. Вы посмотрите на ее вещи. Она явно

подготовилась к побегу.

Стефано задумался. Девушка ему понравилась с первого взгляда. Настоящая красавица, белокожая и светловолосая. Ветхая ткань лопнула под ударами плетки и разошлась, приоткрыв бело-розовую кожу. Руки светловолосой рабыни, нежные, как у знатной дамы, похоже, не знали физического труда. За нее должно быть, немало уплачено хозяином. Она лежала, скорчившись, безучастная и измученная.

– Я куплю твою рабыню, раз ты не можешь с ней справиться. Хорошо заплачу!
– Стефано, насмешливо подмигнув взбешенному феодориту, похлопал по толстому кошельку, прикрепленном к поясному ремню. Он и сам не мог понять, что заставило его вмешаться и попросить продать ему девушку. Ее светлая красота, редкая не только для здешних мест, но и для его родной Генуи, или жалость к хрупкому созданию, не смирившемуся со своей участью рабыни?

– Не продается!
– запальчиво бросил в ответ богач.

Сознание понемногу начало возвращаться к Вере. В первый момент она не поняла, что с ней происходит. Вначале она перевернулась на бок, потом, опираясь на локоть, села. Боль прожгла насквозь ее тело, но, шатаясь, она поднялась на ноги. Толстый грек, выкрикивающий резкие фразы… рядом с ним высокий мужчина, гневно возражающий ему, глядя в ее сторону. При виде жирной волосатой руки, протянувшейся к ней, Вера содрогнулась и обмерла.

– Неужели? Все продается! Вопрос только в цене!
– криво улыбнулся генуэзец, не желая уступать. Он отцепил кошель и подкинул его в воздухе, возле злобной физиономии феодорита.
– Купишь себе новую, более покладистую!

– Я сказал, не продается!
– зарычал грек, зловонно дыша в лицо генуэзцу.

Не желая продолжать торги, господин Попандопулис развернулся и подошел к Вере. В интонациях его голоса девушка почувствовала угрозу и не ошиблась. Он схватил ее за волосы и поволок к своим лошадям. Не ограничившись грубым обращением и побоями, грек ударил ее кулаком в челюсть с такой силой, что Вера упала на камни, больно ударившись головой. Обезумев от боли и унижения, она как дикий, загнанный в угол зверь вскочила и бросилась на садиста. Не видя ничего перед своими глазами, с неистовым криком она вцепилась ногтями в лицо мучителя, глубоко вгоняя длинные ногти в сальные щеки. Сильные удары плетью не остановили ее. Вера больше не чувствовала боли, шок, пережитый ею от предыдущих побоев, выключил все болевые ощущения. Слуга, сопровождающий грека, оттаскивал ее и беспощадно хлестал плетью. Рукава старого платья оторвались и повисли клочьями на предплечьях.

– Бог мой… - пробормотал ошарашенный Паоло, наблюдая жуткую сцену.
– Прожил на свете пятьдесят лет, но никогда не видел такой строптивой рабыни. Это же надо - умудриться довести женщину до такого отчаяния, пусть даже и рабыню! Неладно тут что-то…

– Да уж, Паоло, - согласился Стефано и прорычал, повышая голос, - не нравится мне все это!

Паоло, зная крутой характер своего сеньора, хотел было удержать его, но не успел. Генуэзский посол лихо соскочил с лошади, и через мгновение оказался лицом к лицу со слугой, размахивающим плетью. Мужчина выставил вперед

руку, и очередной удар обрушился ему на ладонь. Распаленный феодорит повернул свое искаженное злобой лицо в сторону защитника Веры и, будучи не в силах остановиться, хлестнул плетью уже по посланнику - руки слуги опередили его разум. Его лицо тут же побледнело от страха. Бархатный берет упал на булыжную мостовую, и потрясенная толпа на мгновение замерла. Придя в ужас от своего поступка, слуга опустил плеть и отступил назад. Стефано выхватил кинжал, но, видимо, в последний момент сдержался и, размахнувшись, нанес сильнейший удар серебряной гардой прямо в челюсть обидчику. Широко раскинув руки, его противник полетел в толпу и свернулся в клубок от страшной боли, держась за разбитое лицо. Из-под его ладоней потекли струйки крови.

Пока тот приходил в себя после неожиданного нападения, генуэзец ловко схватил Веру за руки и оттянул от грека.

Обезумевшая Вера начала вырываться и кричать по-русски:

– Отпустите меня! Вы не имеете права! Я не ваша собственность!

Стефано посильнее сжал ее и оттащил подальше от неудачливого рабовладельца и его человека, который побоялся броситься на представителя консула.

– Крепкая, как тигрица!
– восторженно воскликнул Стефано, удерживая брыкающуюся девушку.
– Успокойся, красавица, я не причиню тебе зла! Я хочу, чтобы ты не нажила себе неприятностей, ослепив своего господина.

Он был ужасно сильным. Вскоре Вера выбилась из сил и ослабла. Ее руки бессильно повисли вдоль тела, ноги подкашивались. Волосы на голове напоминали сбившуюся соломенную копну. Мужчина взял ее за локоть и подвел к своей лошади. Вера стояла смирно, боясь поднять глаза. Незнакомец провел рукой по ее волосам, отбросил со лба взлохмаченную прядь. Вера почувствовала прикосновение его пальцев, горячих и сильных. Он погладил ее по щеке, расправил всклокоченные волосы. Другой рукой поправил ее порванное платье, - девушка видела, что ее грудь почти оголена. Теперь ее уже ничего не волновало, но все-таки она успела заметить, что мужчина, скользнув по ней жарким взглядом, обратил особое внимание именно на это место.

– Белла!
– донеслось до ее слуха, и она посмотрела ему в глаза.

Статный мужчина рассматривал ее, чувственно улыбаясь. Его смуглое, чисто выбритое лицо напоминало лица аристократов, изображенных на картинах великих художников Возрождения и было слишком красивым, и слишком надменным. Серебристые глаза, сверкающие под широкими изогнутыми бровями, не сочетались со смуглой кожей, а, наоборот, создавали контраст и подчеркивали совершенство его классических черт. Но они не испускали холодного сияния серебра, а излучали потоки света, радостного и дерзкого. Упрямый подбородок с ямочкой, придавая этому красивому лицу неповторимый шарм, указывая на сильную волю и смелый характер. Темно-каштановые волосы волнами ниспадали до плеч с изысканной небрежностью аристократа.

Услышав за спиной звериный рык, Стефано развернулся и натолкнулся на толстого рабовладельца. Тот, оскорбленный наглостью и самоуправством иностранца, уже поднял руки, чтобы схватить посла за одежду. Но Стефано отбил растопыренные ладони в разные стороны и сгреб в левый кулак тунику на груди богача, а другой рукой отвесил несколько сильных пощечин по багровым отвислым щекам. Двинув напоследок негодяя кулаком прямо в нос, посол воскликнул:

— Грязное животное! — и брезгливо оттолкнул жирное тело от себя с такой силой, что богач грузно повалился на своего покалеченного слугу.