Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Кошеленко Геннадий Андреевич

Северный Тохаристан.

Начало раннесредневекового периода в денежном обращении Северного Тохаристана (южные районы Таджикистана и Узбекистана), как и Бухарского Согда, связано с широким распространением здесь серебряных монет сасанидского образца в сочетании с медными монетными знаками, имевшими более ограниченные, локальные ареалы.

Денежное обращение Северного Тохаристана на протяжении древнего периода испытало на себе значительное влияние кушанской монетной системы (золотые монеты достоинством в 2 динара, 1 динар и 1/4 динара, и медные «тетрадрахмы» и «драхмы»), но к концу IV в. здесь обращались немногочисленные медные кушанские монеты и в большом количестве подражания им (Зеймаль, 1983, с. 141–256). Кратковременным (последняя четверть IV — начало V в.) был период массового проникновения в правобережье Амударьи (особенно в районы, непосредственно примыкающие к реке) монет сасанидских кушаншахов, временно оккупировавших эту территорию (Зеймаль, 1983, с. 257–268). Массовое проникновение в Северный Тохаристан монет сасанидских кушаншахов — это как бы переходный этап от древнего к раннесредневековому денежному обращению.

Поступление

в широких масштабах серебряных монет сасанидского образца в Северный Тохаристан начинается в V в. и связано с ожесточенной борьбой между Сасанидским Ираном и эфталитским племенным объединением за господство на землях бывшего кушанского царства в Тохаристане. Географическая арена этой борьбы, как теперь удалось установить, лежала к югу от Амударьи (Маршак, 1971), но отголоски ее, несомненно, доходили до Северного Тохаристана, а победа эфталитов и потеря Сасанидами всех своих владений на востоке оказали решающее воздействие на исторические судьбы правобережья Амударьи. После того как сасанидский царь Пероз (459–484 гг.) оказался в 60-е годы V в. в плену у эфталитов, Иран в качестве выкупа за него был вынужден выплатить огромную сумму (в серебряных драхмах). Сведения источников об этом, иногда имеющие легендарную окраску и явные неточности в описании событий, в полной мере подтверждаются многочисленными находками драхм Пероза, в том числе и в Северном Тохаристане (Зеймаль, 1985, с. 255, № 642, 643), где они (а затем подражания им) явно преобладают по сравнению с другими сасанидскими монетами. Таким образом, 60-70-е годы V в. — это время массового проникновения в Северный Тохаристан сасанидского серебра (драхм Пероза), а сложение раннесредневекового денежного обращения здесь происходит несколько позднее — с последней четверти V — начала VI в., т. е. примерно в то же время (или несколько раньше), что и сложение раннесредневекового денежного обращения в Бухарском Согде (с участием подражаний драхмам Варахрана V). Однако в Северном Тохаристане выпуск серебряной монеты сасанидского образца осуществлялся не в виде единообразных серий местного образца (вроде «бухархудатских» эмиссий), а в виде подражаний драхмам Пероза (а затем, видимо, и драхмам других сасанидских царей). Пока нет полной уверенности, что все многочисленные подражания сасанидским драхмам, обращавшиеся в Северном Тохаристане, выпускались здесь же: какая-то их часть могла быть отчеканена и к югу от Амударьи. Но в отличие от «варварских подражаний» древнего периода, все раннесредневековые подражания сасанидским драхмам изготовлялись из полноценного серебра, определявшего их стоимостное содержание.

Большинство подражаний драхмам Пероза, находимых в южных районах Таджикистана и Узбекистана, помечено специальными надчеканами, которые можно подразделить на три группы: 1) надчеканы, содержащие легенды бактрийским курсивным письмом (Зеймаль, 1985, с. 255, № 644–646); 2) надчеканы, содержащие легенды согдийским письмом с обозначениями имен, титулов и в одном случае (засвидетельствован более чем в 400 экз. с указанием места или политической принадлежности надчеканки — «тохарский» (Зеймаль, 1985, с. 256, № 649); 3) надчеканы с изображениями людей, животных, геометрических фигур, орнаментальных элементов и т. п. (там же, № 649д — 649з). На некоторых экземплярах встречается по два, три или четыре разных надчекана, в расположении которых (если повторение одинаковых надчеканов засвидетельствовано достаточно представительной выборкой монет) прослеживается упорядоченность, система.

Приток сасанидских драхм в Северный Тохаристан нельзя, конечно, связывать только с одним историческим эпизодом — выплатой выкупа за Пероза. Характерный по составу доперозовский клад найден на территории г. Душанбе (Забелина, 1953; Давидович, 1979, с. 61). Проникали в правобережье Амударьи (хотя и в меньшем количестве) драхмы Варархрана V, Валаша, Хосрова I, Хормизда IV и Хосрова II, т. е. пополнение сасанидского серебра в обращении происходило (хотя и с перерывами) и в V, и в VI, и в VII вв.

Местные (тохаристанские) подражания монетам сасанидских царей известны только для драхм Пероза и драхм Хосрова I. Подражания драхмам Хосрова I, встречающиеся в южных районах Таджикистана редко (Зеймаль, 1985, с. 256, № 650), представлены большим числом экземпляров с разными надчеканами в долине Сурхандарьи (Пугаченкова, 1981). Затем, на их основе, здесь возникает собственная монетная чеканка чаганхудатов — правителей Чаганиана (северо-западная часть Тохаристана), относящаяся ко второй половине VII — первой четверти VIII в. (Ртвеладзе, 1987, с. 124).

Серебряная монета сасанидского образца сейчас представлена в находках из южных районов Таджикистана и Узбекистана намного более представительной (и не только в количественном отношении) выборкой, чем в долине Зеравшана (Бухарский и Самаркандский Согд). Так, в четырех кладах с городища Будрач (среднее течение Сурхандарьи), дошедших до нас не полностью, около 1400 монет (Ртвеладзе, 1987, с. 120); в кладе с городища Чоргультепе (в северной части Вахшской долины, близ Аджинатепе) было более 400 драхм (Давидович, Зеймаль, 1980, с. 80, примеч. 23; Зеймаль, 1985, с. 256). Единичные находки тохаристанских подражаний сасанидским драхмам засвидетельствованы на многих памятниках в южных районах Узбекистана: Актепе, Будрач, Дальверзинтепе, Тураханбайтепе, Савринджонтепе, Кулялтепе, Балалыктепе, Зангтепе, Кулугшахтепе, Каттатепе, Шуроб-Курган, Каратепе, городище Старого Термеза и др. (Ртвеладзе, 1987, с. 120) и Таджикистана: Аджинатепе, раннесредневековое поселение близ Нурека, окрестности Гиссарской крепости, Душанбинское городище и др., в том числе из раскопок с хорошо датированными слоями — Аджинатепе, Кафыркала близ Колхозабада и др. Столь обширные материалы позволяют во многом конкретизировать прежние представления об особенностях обращения серебра в Северном Тохаристане в раннесредневековый период.

Наблюдения за территориальным распределением серебряных монет, и в первую очередь местных подражаний сасанидским драхмам, позволяют сделать вывод,

что и в этой сфере обращения существовали обособленные ареалы, в которых обращались преимущественно строго определенные серии монет. В западной части Северного Тохаристана (Чаганиан) Э.В. Ртвеладзе выявил явное преобладание подражаний драхмам сасанидского царя Хосрова I (531–579 гг.), а драхмы этого царя, чеканенные в Иране, поступали в Чаганиан в 40-70-е годы VI в. с равномерной регулярностью (Ртвеладзе, 1987, с. 122), тогда как подражания драхмам Пероза в Чаганиане встречаются редко. В другой области Северного Тохаристана — Хуттале (или его южной части — владении Вахш) можно констатировать массовые находки подражаний драхмам Пероза (с согдийской легендой в надчекане «тохарский»), а подражания драхмам Хосрова I здесь почти неизвестны. Точно провести границу между этими двумя ареалами пока трудно: в могильнике близ Гиссарской крепости найдено подражание драхме Хосрова I (Зеймаль, 1985, с. 256, № 650); к востоку от г. Душанбе найдены тохаристанские подражания драхмам Пероза; возможно, граница между ареалами пролегала где-то в Гиссарской долине.

Выделение «чаганианского» и «вахшского» ареалов требует комментариев с точки зрения особенностей обращения местных подражаний сасанидским драхмам. Эти подражания (по сравнению с прототипами) пониженного веса: в кладе из Чоргультепе подавляющее большинство подражаний драхмам Пероза с надчеканом «тохарский» имеют вес от 1,7 до 2,1 г; для чаганианских подражаний драхмам Хосрова I Э.В. Ртвеладзе называет несколько более высокий вес — 2,4–2,5 г. (Ртвеладзе, 1987, с. 124), при весе собственно сасанидских драхм того же Хосрова I свыше 3,5 г. Учитывая, что замкнутые зоны обращения для каких-то групп монет возникают, когда стоимостное содержание монеты (в данном случае — количество серебра, пошедшее на ее изготовление) оказывается ниже установленного «курса», можно представить, что обращение тохаристанских подражаний сасанидским драхмам осуществлялось и в «чаганианском» ареале, и в «вахшском» на штуки, без проверки веса монеты, как если бы каждое такое подражание было полновесной драхмой, а за пределами той территории, для которой каждая группа подражаний была предназначена, такая пониженного веса «драхма» значительно обесценивалась, так как ее стоимость уже определяло только количество серебра в монете. В связи с этим получают объяснение и многочисленные надчеканы, которыми удостоверялось право монеты на хождение по определенному «курсу» в определенных территориальных границах. Видимо, контуры монетного ареала должны были совпадать с границами юрисдикции тех властей, которые выпускали такие монеты и метили их надчеканами, т. е. с границами политико-административных единиц (владений), существовавших в раннесредневековый период в Северном Тохаристане и эксплуатировавших право монетной чеканки. И чаганианские, и вахшские подражания содержат примерно одинаковое количество серебра. Вахшские подражания драхмам Пероза несколько ниже по весу, но в чаганианских подражаниях драхмам Хосрова I больше примесей меди, цинка и свинца (Ртвеладзе, 1987, с. 124). Однако свободного хождения их в «чужом» ареале мы не наблюдаем. Недопущение на свой рынок «чужих» монет (при примерно одинаковом содержании серебра и в них, и в «своих»), видимо, определялось не только политическими, престижными и тому подобными внеэкономическими соображениями; их присутствие в сфере обращения представляло бы серьезную экономическую угрозу: ограничение возможностей для выпуска своей неполноценной монеты и извлечения из этого прямой выгоды.

Такой подход к интерпретации данных о территориальном распределении разных групп подражаний сасанидским драхмам в Северном Тохаристане может быть использован и при осмыслении собственно археологических материалов, так как письменными источниками, необходимыми для этого, мы не располагаем.

Но вопрос о распространении здесь подражаний сасанидским серебряным монетам имеет и другой аспект — хронологический. Сосуществование чаганианских и вахшских серий подражаний фиксируется не ранее 80-х годов VI в. Со второй половины VII в. подражания драхмам Хосрова I сменяются в денежном обращении Чаганиана местной чеканкой, вырастающей из этих подражаний, драхм (также пониженного веса) чаганхудатов (Ртвеладзе, 1987, с. 123), местной династии правителей, просуществовавшей до последней четверти VIII в., — анэпиграфных монет и монет с курсивной легендой бактрийским письмом (Ртвеладзе, 1987, табл. 22, 23). Видимо, вахшские подражания драхмам Пероза (с согдийской легендой «тохарский» в надчекане) хронологически параллельны этим чаганианским выпускам и продолжали чеканиться и оставаться в обращении вплоть до середины VIII в. (совместная находка на Аджинатепе с дирхемом 750/751 г.).

К сожалению, надежных критериев для разработки относительной и абсолютной хронологии более ранних эмиссий сасанидского образца в Северном Тохаристане, и в первую очередь местных подражаний драхмам Пероза, пока невозможно предложить. А находки монет из раскопок оставляют слишком большой простор для чисто умозрительных заключений о датах (Вайнберг, Раевская, 1982, с. 66–68 и др.). Даже в фундаментальное исследование Р. Гебля, посвященное монетам «иранских хуннов» и учитывающее основные зарубежные собрания монет эфталитского круга, новые монетные материалы из Северного Тохаристана позволяют внести существенные дополнения и уточнения. Так, вахшская группа подражаний Перозу, фигурирующая в этом труде как эмиссия 290, отнесена Р. Геблем к «хуннским» выпускам в Индии (Раджпутана) второй половины VIII в. (Gobl, 1967, bd. I, s. 200; bd. II, s. 51; bd. III, taf. 80), а согдийскую легенду в надчекане он рассматривает как нечитаемую испорченную легенду пехлеви (Gobl, 1967, bd. II, s. 161, КМ 89; bd. IV, taf. 9). Еще сложнее датировать многочисленные надчеканы, которые встречаются как на подлинных сасанидских драхмах, так и на подражаниях им, так как они могли наноситься на монету не только вскоре после ее выпуска, но и значительно позднее (ср.: Ртвеладзе, 1987, с. 121 и сл.). До появления полной публикации всех накопленных в настоящее время монетных находок из Северного Тохаристана и новых экземпляров с твердыми археолого-стратиграфическими датами на разработку надежной хронологии этих эмиссий, видимо, не приходится рассчитывать, а датировать слои с помощью только таких монет следует с большой осторожностью и вынужденно широко.