Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Кошеленко Геннадий Андреевич

Неустановленность точной хронологии затрудняет использование уструшанских монет для археологических датировок, а также в качестве исторического источника: имена правителей (Чирдмиш, Сатачари, Раханч), как их прочла О.И. Смирнова, не встречаются в письменных источниках. Сравнительно скромный титул «государь» (MR’Y), засвидетельствованный монетами, указывает на зависимость уструшанских владетелей от правителей более высокого ранга, что согласуется со сведениями Сюань Цзяна (629 г.) о подчинении правителей Уструшаны тюркам, однако, если монеты начали выпускаться во второй половине VII в., политическая ситуация могла и измениться.

Экономическая природа уструшанских монет пока не ясна: были ли они соотнесены в стоимостном отношении с серебряными монетами (и какими), или принудительный курс для них был установлен без такого соотнесения. Присутствие уструшанских монет в Пенджикенте (вне Уструшаны) как будто бы свидетельствует в пользу первого предположения, но в целом вопрос остается открытым.

Сведения о находках неуструшанских монет на территории

Уструшаны, важные для выяснения и политическо-экономической ориентации этой области, и общей картины денежного обращения в раннесредневековый период, не публиковались. Две находки раннечачских монет на территории Уструшаны: курган 1 могильника Оутсай и поселение Кайрагач в Юго-Западной Фергане (Брыкина, 1982, с. 89, рис. 60) — пока остаются единственными свидетельствами непосредственных контактов Уструшаны с Чачем в период, предшествовавший появлению в Уструшане своих монет. Об определенных связях с Самаркандским Согдом во второй половине VII — первой четверти VIII в. дают представления находки там (в частности, в Пенджикенте) монет уструшанских государей, но стоят ли за этими торговыми контактами и какие-то политические отношения, пока остается не вполне ясным. Еще меньше известно о взаимоотношениях раннесредневековой Уструшаны с Ходжентом в сфере денежного обращения: монеты раннесредневекового Ходжента если и чеканились, то остаются невыделенными.

«Белым пятном» в истории денежного обращения Уструшаны остается и период борьбы за независимость против арабов, продолжавшийся в Уструшане дольше, чем, например, в Самаркандском Согде. Можно предполагать, что в последней четверти VIII в. в Уструшане уже обращались арабские дирхемы и фельсы, а хождение местной монеты прекратилось.

Чач.

Хотя первые чачские монеты — шагающий лев, «вилообразный» знак и согдийская легенда (табл. 123) — были выделены почти сорок лет назад (Смирнова, 1952, с. 39–43; 1958, с. 251–253; 1961, с. 130–134) среди пенджикентских монет (с учетом находок на Актепе близ Ташкента, Мунчактепе у Беговата и др.), их изучение далеко от завершения. Широкое и систематическое изучение археологических памятников среднего течения Сырдарьи (Канка, Кендыктепе, Ханабадтепе, Юнусабадское Актепе, Мингурюк и др.) дало резкое увеличение монетных находок. Сейчас накопление материала продолжается, разрабатывается (в первую очередь благодаря работам Э.В. Ртвеладзе) систематика чачских монет, решаются вопросы их хронологической и исторической атрибуции, уточняется локализация разных групп монет.

О том, что сферу серебряного обращения в Чаче обслуживали в раннесредневековый период драхмы «бухархудатского» образца, было известно давно (Массон М., 1955а), но, как показала Е.А. Давидович (Давидович, 1979, с. 106, 115), здесь осуществлялся и выпуск таких монет («первый тип» по ее классификации). Дальнейшая разработка вопроса о чачском серебре «бухархудатского» образца непосредственно зависит от накопления данных о находках таких монет: они опознаются по сочетанию второстепенных иконографических деталей и не отличаются от «бухархудатских» монет, выпускавшихся в других центрах, ни легендой, ни изображениями, ни дополнительными элементами монетного типа. Дополнительные арабские и согдийские надписи, которые появляются на «бухархудатских» монетах Самарканда и Бухары со второй четверти VIII в., на чачских выпусках не выявлены, что, возможно, связано с иным политическим статусом областей по средней Сырдарье — с их меньшей политической зависимостью от арабских наместников в Хорасане и Мавераннахре. Отсутствие таких дополнительных легенд (с чем бы оно ни было связано) осложняет изучение чачских выпусков «бухархудатских» драхм, разработку их относительной и абсолютной хронологии. Выпуск «бухархудатского» серебра в Чаче начался, видимо, не ранее второй половины VII в. (позднее, чем в Самарканде) и продолжался, по крайней мере, до первой четверти IX в., когда оформилась металлическая, курсовая и «терминологическая» разница между дирхемами мусайаби, мухаммади и гитрифи, также восходящими к «бухархудатскому» серебру (Давидович, 1966, с. 119–125), а возможно, и несколько позднее (Давидович, 1979, с. 114–115).

Самые ранние чачские выпуски из меди — монеты (табл. 123) с изображением на л. ст. головы правителя влево (или, значительно реже, вправо), а на об. ст. — особой разновидности тамги и согдийской легенды, в которой В.А. Лившиц с уверенностью читает только титул «государь», переданный гетерограммой MR’Y в измененной форме — MY’R (Археология СССР, 1985, табл. CXLIX, 15; Брыкина, 1982, с. 89, рис. 60). Сейчас известно около 1500 раннечачских монет (в том числе большой клад с городища Канка, находки на Кендыктепе и других памятниках), сильно различающихся по весу (от 3 до 0,15-0,2 г), по степени схематизации изображений, по фактуре кружка и т. п., но явно составляющих единую типологическую группу. Видимо, нет оснований относить начало выпуска этих монет к III в. н. э. (Археология СССР, 1985, с. 303). Характерная для них тамга (на об. ст.) точно повторяет тамгу, с которой начинается согдийская надпись на блюде из Керчева (Смирнов, 1909, табл. XXV, 53),

упоминающая «чачского государя» (Лившиц, Луконин, 1964, с. 170–172; Лившиц, 1979, с. 57). Само блюдо с изображением сасанидского кушаншаха Варахрана II (Луконин, 1967, рис. 1, с. 25–26, 31) датируется последним десятилетием IV или самым началом V в., но согдийская надпись на нем (как и тамга) явно была выполнена позднее времени изготовления, уже после того, как блюдо попало в Чач (попытка видеть в этом блюде произведение «местных торевтов» нуждается в более серьезном обосновании, чем обнаружение в Чаче серебряных рудников (Буряков, 1987, с. 36), — блюдо изготовлено в сасанидских традициях и, несомненно, сасанидским мастером, не в «Бактрии или Согде» (Пугаченкова, 1981а; ср.: Буряков, 1987, с. 36) вообще, а в сасанидском Кушаншахре). Так устанавливается терминус-пост-квем для раннечачских монет — не ранее V в. Но это не исключает для них и более поздних дат в пределах VI или ранней части VII в.: монеты, судя по их многочисленности и типологическому разнообразию (разновременные серии с явными признаками постепенного накопления отклонений от исходного образца, схематизации и т. п.), выпускались долго, а смена их другими группами чачских монет происходит только в VII в. Нет никаких оснований предполагать, что существовал перерыв в чачской чеканке, между раннечачскими сериями и выпусками VII–VIII вв.

Раннесредневековые чачские монеты VII–VIII вв. подразделяются, как показал Э.В. Ртвеладзе (Ртвеладзе, 1982, с. 181 и сл.), на несколько локальных групп, выпускавшихся владетелями «уделов» в составе Чачской области.

К собственно Чачу отнесены монеты с характерным «вилообразным» знаком на об. ст. (Смирнова, 1981, с. 371–393; Ртвеладзе, 1982, с. 32–34 — «первая группа»), а на л. ст. — с изображением или бюста правителя, или льва с поднятой лапой (табл. 123, 1, 8). В согдийской легенде (на об. ст.) указан титул правителя — «государь» (xw..w), иногда с эпитетом «чачский» (ccnk), а также имена правителей. Всего, по классификации Э.В. Ртвеладзе, в эту группу входят монеты шести правителей, относительная хронология которых еще нуждается в уточнении; группа в целом датирована VII — первой половиной VIII в.

Отличительная особенность второй группы раннесредневековых чачских монет — сложная пятиконечная тамга на об. ст. (табл. 123, 2, 5, 19). В сочетании с ней засвидетельствованы четыре разных типа л. ст. (два лица — Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 8; сидящий правитель — Лившиц, Ртвеладзе, 1982, с. 181–187; Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 9; конь вправо — Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 10). Эта группа, видимо, выпускалась в Кабарне, одном из городов Чача, соответствующем, по мнению Ю.Ф. Бурякова (Буряков, 1975, с. 86), городищу Кавардан.

Третью группу, по классификации Э.В. Ртвеладзе (Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 11–13), составляют монеты с изображением на об. ст. тамги (табл. 123), типологически восходящей к «бухарской тамге» или схематичному изображению алтарей огня на монетах Бухарского Согда (ср.: Зеймаль, 1979. табл. V, 5-11). Предположительная локализация этой группы монет — чачский город Фаранкат (или Афаринкат), отождествляемый с городищем Ишкурган близ современного Паркента (Буряков, 1975, с. 99–100), но пока монеты этой группы известны только по находкам в Канке и Бенкете.

Четвертая группа (Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 14, 15), с дугообразным (с небольшими отростками) знаком-тамгой на об. ст. (табл. 123), предположительно определена как монеты Канки (на л. ст. — погрудное изображение правителя в три четверти вправо).

Пока остается неясным, где выпускались монеты еще двух групп: пятой, с якореобразным знаком на об. ст. (табл. 123) (Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 16), и шестой, с двумя лицами на лиц. ст. и сложной тамгой на об. ст. (табл. 123, 9, 12, 15, 21, 23) в сочетании с согдийской легендой (Ртвеладзе, 1982, рис. 1, 7-21).

Судя по нумизматическим данным, в составе раннесредневекового Чача имелось не менее шести уделов-владений, обладавших определенной самостоятельностью (Ртвеладзе, 1982, с. 38), а правители этих административно-территориальных единиц носили одинаковый титул — «государь» (xw..). Ни сами монеты, ни другие источники, в том числе и документ А-14 из мугского архива (Лившиц, 1985, с. 246–247), не сообщают, кто был сюзереном этих владетелей, кому непосредственно принадлежала верховная политическая власть в раннесредневековом Чаче, вхождение которого в зону политического влияния (и контроля) Тюркского каганата в целом не вызывает сомнений.