СРО
Шрифт:
Малек вытер красные от свеклы губы и выпрямился. Надежда поняла, что неосторожным словом спровоцировала мужчину на дискуссию:
– Возможно, я вам покажусь навязчивым, но я стану их отрицать.
Хлопотова взялась за второй кусок семги и приготовилась выслушать монолог бытового философа, из тех, что подкарауливают добродушных отдыхающих на скамейках и пристают к пассажирам в транспорте.
– Все мы живем на Земле, но работаем на космос, - развивал идею Мальков.
– Я каждый день проезжаю на поезде строящийся космодром Макария Аматидиса.
– Разве директора департаментов имеют допуск к переписке акционеров холдинга? По-моему, отношения между «Космопромом» и «Космостроем» находятся за пределами вашей компетенции?
– Надежда Евгеньевна, земля слухами полнится. Но вы не подумайте, что я лезу думать за начальство. Просто корпоративный обеденный треп.
Хлопотова всмотрелась в собеседника: полноватый, светловолосый, лысеющий середнячек, но взгляд, как у инквизитора. Что еще за Малек, почему Охальник не согласовал со мной его назначение? Или он министерский? Подписал в свое время важную для нас бумажку, но попался и вылетел из своего ведомства. В благодарность получил должность в «Космопроме», оклад, проценты от сделок. Тогда понятно, отчего у этого Малькова такие страшные глазки - попробовал вкус власти, сорвался с высоты, но все еще помнит как Аматидисы и Охальники заискивали перед ним на фуршетах?
– Вот вы Надежда Евгеньевна, советуете мне жить в столице. А дирекция в случае переезда предлагает мне частичное погашение кредита. Но я живу за городом, и это не упорство, а убеждения. К тому же моя жена и дочь с их запросами в Москве мне будут обходиться в разы дороже.
– Так вот в чем дело.
– Не только, проблема коренится во всей нашей космической стратегии.
– Любопытно.
– Получается, что мы, то есть все россияне, все свободные граждане работаем на вселенную. А должно быть наоборот. Не я должен давиться космическим сэндвичем, через мины продираться к месту работы, губить здоровье стрессами и приспосабливаться к ракетным скоростям нашего века. Нет! Раз уж мы космическая империя, пусть вселенная работает на меня!
– Вселенная для нас или мы для вселенной - это вопрос не социальный, а философский. Или даже метафизический, разве руководство компании или государство может его разрешить?
– Нужно изменить внутреннюю политику. Нужно, чтобы героями стали не те, кого мы видим по телевизору в программе «Привет из космоса». Нужно, чтобы героем снова стал рядовой труженик, такой, как я, такой, как вы!
– Вы думаете, мы заслужили право на героизм в большей мере, чем те, кто рискует жизнями в холодной звездной мгле? Меня все считают сильной женщиной, но я не готова поменяться с ними местами. И потом вы забываете о переселенцах. Вселенная дала нам их, и они выполняют за нас черную работу.
– Я же не призываю отменить льготы космонавтам
Официант унес пустую тарелку, Хлопотова снова недоверчиво поглядела на страховщика. Речи неудачника, перекладывающего вину за свою серость на окружающих. Внешность, соответствующая речам. Но страховой отдел далеко не на последнем месте в космопромовской иерархии. Потом все бывшие чиновники приторговывают связями, на посредничестве между коммерсантами и бывшими коллегами он бы мог делать второй директорский оклад. Намеренно стирает лоск, прибедняется? Зачем, я ведь не налоговый инспектор? Хлопотова была почти уверена: как только она выйдет из-за стола или на секунду отвернется, этот Малек тут же преобразится или наденет другую маску.
– А что нам говорят эти доморощенные «эмансипе»?
– продолжал тем временем страховщик.
– Мужчины не те, мужчины не держат удар, мужчинам пора подвинуться. Моя жена тоже такие фразы любит отпускать. А еще ее любимая тема - почему я до сих пор Малек. Прозвище настолько приросло, что и домашние меня так называют.
– Малек - это что-то вроде головастика?
– спросила Хлопотова и подумала: «Может, и не министерский, вполне обычный клерк, упершийся в потолок».
– Нет, головастик моложе. Малек - это уже рыбка, но еще не речной и не морской хищник. И это, по сути, правильно. Я - скромный исполнитель. А вы поищите-ка хорошего исполнителя, все нынче генераторы идей, креативщики. А кто будет все это воплощать? Правильно - Малек.
– Понятно.
– А моей жене не понятно. Она думает, что я - размазня. При этом я купил квартиру, обставил ее мебелью, холодильник всегда забит, раз в пять лет покупаю дорогую машину. Но я - не космонавт.
– Не герой.
– Точно. А все от чего?
– От излишнего либерализма, - Хлопотова уже почти отказалась от мысли о властном прошлом Малька, но предположила в нем домашнего тирана, срывающегося на своих женщин.
– Все это началось в Америке в середине прошлого столетия.
– Вот как?
– Да. В пятидесятые годы двадцатого века - это была самая социальная страна. Работающий мужчина тогда мог содержать неработающую жену и детей, потому что компании и государство платили ему щедрые дотации. Тогда работодатели, владельцы концернов и холдингов стали потихоньку финансировать движение за права женщин. Они победили, вчерашние домохозяйки заняли равное с мужьями место на рынке труда, но потеряли все социальные гарантии.
– У нас в стране женщины всегда трудились.
Конец ознакомительного фрагмента.