Срочно требуются седые человеческие волосы
Шрифт:
Возле чайного магазина на Кировской он настиг ее.
– Наташа!
– крикнул Гущин.
– Наташа!
На него оборачивались. Обернулась и девушка в горошковом платье. Она и правда была очень похожа на Наташу, не только статью, но и чертами юного серьезного лица.
Гущин повернул к метро "Кировская". И опять ему показалось, что в толпе промелькнула Наташа Он перебежал улицу, но потерял ее из виду. И вдруг она мелькнула на ступеньках Почтамта и вошла внутрь. Он бросился следом
Наташа
...Гущин сошел с автобуса возле своего научно-исследовательского института. Вынул из бумажника пропуск и вошел в проходную. Охрана здесь военизированная. Пропуск Гущина подвергся почти столь же дотошной экспертизе, как на "Ленфильме".
Гущин пересек совершенно пустой, без деревца, двор и поднялся на второй этаж. Внутри институт напоминал больницу будущего, где царит стерильная чистота и белизна, и больные не валяются в коридорах. Толкнув одну из белых дверей, он вошел в конструкторское бюро. Ему было достаточно беглого взгляда, чтобы понять - случилось несчастье.
– Булдаков разбился, - предупреждая его вопрос, сказал молодой чернявый инженер.
– Не может быть!
– потрясению проговорил Гущин.
– Ты находчив!
– Причина?
– Сперва не отделилось кресло, затем не сработал каскад.
– Бред!
– прошептал Гущин.
– Дикий бред!
– Шеф тоже сказал: бред. Но факт налицо: Булдаков мертв.
– Это не наша вина, - убежденно сказал Гущин.
– Где Старик.
– Шеф на аэродроме. Теперь ему хана - сорвано правительственное задание.
– А Верченко?
– Его не пропустили врачи - давление...
– Надо же!.. Слушай, ты на машине? Подбрось меня до аэродрома...
...Подмосковный аэродром. В кабинете начальника говорит по телефону огромный, старый, но не дряхлый человек с массивным лицом и большими, усеянными гречкой руками.
– Что поделать, - говорит он низким, густым голосом, - у дублера повысилось давление. Да, сорвано... Буду нести ответственность за все. Мне не привыкать.
В кабинет вошел Гущин, он слышал последние слова своего начальника.
– Шеф, - сказал он, - погодите отменять испытания. Я полечу.
– Вы с ума сошли!.. Нет, это не вам. Я перезвоню.
– Он бросил трубку на рычажок.
– Я в полном порядке, - сказал Гущин.
– Дайте мне "добро", шеф.
– А пример Булдакова вас, мягко говоря, не настораживает?
– Нет, тут что-то не то... Я знаю: о мертвых надо говорить хорошее или молчать,
– Не много ли вы на себя берете?
– Ручаюсь за успех. У меня есть допуск к полетам. Я же бывший военный летчик.
– А если неудача?
– Дам подписку...
– Я не о том. Булдаков был мастером своего дела.
– Вы разве забыли, шеф, я мастер парашютного спорта.
– Я не о том. Мне непонятно, что вами движет. Конечно, неплохо было бы доложить о выполнении правительственного задания, но я лучше выйду в отставку, чем сделаю это ценою риска.
– Риск есть во всем, шеф, даже в езде на мотоцикле.
– Здесь он несколько выше.
– Как сказать! Мы сбросили двадцать кукол - и все было нормально. Я буду двадцать первой - хороша сумма - очко!
– Мне не нравится ваша веселость. Она неестественна... Послушайте, Гущин, как ваша семейная жизнь?
– Она касается только меня, шеф, - Гущин перестал улыбаться.
– Не превышайте своих полномочий.
– А вы не учите меня!
– сказал тот ворчливо.
– Я вам в отцы гожусь. И спрашиваю не из пустого любопытства, я должен знать, кого посылаю.
– Давайте я заполню анкету, репрессиям не подвергался, на оккупированной территории не был, над оккупированной бывал не раз, в оппозиции не участвовал, родственников за границей не имею, взысканиям не подвергался. Самая лучшая анкета - сплошное отрицание.
– Продолжайте, - как-то очень серьезно сказал шеф.
– Ближайшие родственники?
– Вы их знаете: жена Мария Васильевна тридцати девяти лет, домашняя хозяйка, дочь Евгения семнадцати лет, школьница, проживает по моему адресу.
– Какие у вас отношения с женой?
– Оставьте мою жену в покое! Прекрасные отношения, дай бог вам! Я самый счастливый муж на свете. Довольно с вас?
– Нет!
– старик ударил по столу кулаком.
– Откроем карты: мне нужен испытатель, а не самоубийца!
Гущин мертвенно побледнел, и в какой-то миг показалось, что он бросится на своего шефа. Но вместо этого он вдруг рассмеялся.
– Ваша хваленая принципиальность начисто изменила вам, шеф. Вы едва ли найдете человека, которому так хотелось бы уцелеть и так нужно уцелеть, как мне.
– Я не понимаю иносказаний, но ваш смех звучит убедительно. Вы хотите жить. Что ж, даю вам добро.
– Спасибо, шеф, - растроганно сказал Гущин.
– Вы не представляете, как я вам обязан!
– Но зато я знаю, как буду обязан вам, - пробурчал шеф.
– Идите на медицинский осмотр...
...Взлетная дорожка аэродрома. К самолету приближается грузовик. В кузове лежит набоку нечто диковинное, напоминающее пленного марсианина: человек в скафандре, белом круглом шлеме, намертво соединенным с металлическим креслом.