Срок
Шрифт:
– Мне все равно. Ты должна это съесть. Я выиграла свою внутреннюю битву.
Она ухмыльнулась и протянула тарелку и вилку. Так что я взяла их просто для того, чтобы доставить ей удовольствие.
– Сама испекла?
– Угу, – произнесла она с набитым ртом, со слезами на глазах.
Был ли торт настолько хорош? О да.
Исповедальня
Интерьер исповедальни взят из магазина всякого хлама, когда-то расположенного неподалеку от реки Миссисипи. В нем есть несколько трогательных деталей. Например, маленький электрический вентилятор, установленный в кабинке
Следующий день у Пенстемон был нерабочий, но она пришла вскоре после того, как я открыла магазин. Она притащила пластиковое ведерко с художественными принадлежностями в исповедальню и села.
– Что случилось? Почему ты не посвящаешь выходной тому, чтобы подцепить нового мужчину? – спросила я.
– У меня уже есть один.
– Конечно.
Я ушла, чтобы помочь клиенту выбрать книгу. Все утро Пен просидела в кабинке священника под единственной тусклой лампочкой, используя миниатюрные ножницы, чтобы вырезать фигурки из кусочков бумаги. То, как она щелкала ножницами и изредка бормотала что-то неразборчивое, начало меня раздражать. Я подошла к исповедальне, чтобы посмотреть на ее работу, и мне в нос ударил сильный запах резинового клея.
– О боже мой. С тобой все в порядке?
– Здесь со мной кто-то есть, – прошептала она.
Пенстемон начала смеяться. Беззвучно. Что привело меня в ужас. Я крикнула Асеме, чтобы та открыла наружную дверь. В магазин ворвался холодный воздух. Я рывком распахнула дверь исповедальни, и Пен, пошатываясь, вышла из кабинки священника. Потом она растянулась на полу у раздела «Природа», размахивая руками.
– Кто с тобой был? – спросила я тихим голосом.
– Никто. Кто-то. Мне там очень нравится, – пробормотала она.
Асема усадила ее.
– Это должно прекратиться. Завинти клей колпачком, – распорядилась Асема. – Тебе нужно принять что-нибудь от ядовитых испарений.
– Нет, они мне полезны, – возразила Пен.
Я вытащила ее на улицу. Очутившись на свежем воздухе, она опустилась на ступеньки. Я оставила Асему избавляться от клея и накинула на плечи Пенстемон ее пальто. Это было черное пуховое пальто с подкладкой из ярко-красной китайской парчи. На ногах была пара нелепых луноходов с толстой подкладкой и матерчатым верхом, которые она купила в комиссионке.
– Что ты имела в виду под «никто, кто-нибудь»?
– Там был голос, – ответила Пенстемон. – Ворчливый голос. Я ни слова не разобрала.
– Позвонить кому-нибудь? Поллукс может отвезти тебя домой.
– Все в порядке. Он, вероятно, в курсе.
– Чего?
– Коллаж может оказаться опасным, – прошептала Пен.
– Если надышишься клеем, то конечно, – нахмурилась я.
– Нет, я не это имела в виду. Слишком много образов. Слишком много бумаги.
– И голоса.
– С голосами я справлюсь. Это из-за бумаги. Верите, что у меня есть макулатура с улиц Берлина? Мне нужен был иностранный мусор, и Грюн из последней поездки домой привез несколько билетов и фантиков от конфет. Я попросила его собрать все, что будет валяться в сточной канаве, но он сказал, что в Германии сточные канавы почти всегда бывают чистыми. Он рылся в мусорных баках, и это его очень смущало. Я только что приклеила найденные им материалы к стенам исповедальни.
Она обняла меня одной рукой. Я похлопала ее по колену.
– Билеты итальянской лотереи, – доверительно сообщила она, как будто открывая существование великого сокровища. – Оттиски интересных гравюр с изображением окаменелостей. Спичечные коробки из малоизвестных пабов в Ирландии, где Асема оказалась на полу одного из них, когда отправилась навестить родные пенаты. И спичечные коробки из пары исчезнувших саутсайдских баров, где я, по крайней мере, могла выползти на тротуар.
– Пен! Ты действительно так много пила?
– Только иногда. А ты?
– Ты же знаешь, я много чего натворила. Но сейчас я в порядке.
– Да, у нас все о’кей, ага?
Внезапно мы вцепились друг в дружку, и Пен пристально посмотрела мне в глаза. Ее голос стал хриплым:
– Как умерла Флора? Что случилось? Нет, подожди. Я не должна этого знать. Не говори.
Пен наклонилась и уронила голову на руки.
– Клей меня доконал. Я чувствительна к подобным веществам. Извини, что расстроила тебя.
– Послушай! – Я была потрясена. – Ты слышала голос. Может быть, это была Флора. У каждой из нас есть история, связанная с Флорой. Пожалуйста. Мне нужно знать о вашей дружбе.
– Дружба? Мы друг друга раздражали.
– Значит, это было что-то вроде отношений.
– Основанных на раздражении, да. Но тревожных.
– Ты же знаешь, я не расстроюсь. Пен! Тогда, на собрании, я говорила серьезно. Пожалуйста, поверь. Она действительно навещает меня каждый день. Я слышу шорох ее одежды, однажды даже слышала ее голос. Ты тоже слышала его в исповедальне. Она бродит по книжному магазину, как привидение. Да, как привидение, – повторила я строгим голосом, как бы желая убедиться, что выразилась достаточно ясно.
Пен бросила на меня яростный взгляд, уронила голову на руки и коротко воскликнула:
– Почему она не может оставить нас в покое?
Когда Пен сказала это, просто признав, что действительно слышала Флору, меня охватило невыразимое чувство облегчения.
– Она сводит нас с ума, – продолжила Пен. – Не удивлюсь, если она даже сейчас не оставит нас в покое. Это урок для тебя. Коренные жители, как правило, вежливые, терпеливые люди. Она воспользовалась этим. Высасывала нашу драгоценную энергию, чтобы напитать свою нуждающуюся в ней душу.