Ссадина
Шрифт:
Дверь никто не открывал. Прилипала нажимал и нажимал кнопку звонка, прислушиваясь, когда тот затихал.
– Да может, его дома нет? – не выдержал я.
– Где ему еще быть? – отмахнулся Прилипала и нажал кнопку.
Птичье щебетание не прекращалось минуты две.
– Убирайтесь, – послышалось из квартиры.
– Открывай, – приказал Прилипала, на что получил тот же ответ. – Открывай эту чертову дверь или я надеру тебе задницу! – прокричал Прилипала. – Поверь мне, я могу.
Молчание. Крис словно обдумывал услышанное. Щелкнул замок, дверь со скрипом отворилась. Крис посмотрел на нас и, пошатываясь,
– Ты что, надрался? – спросил Прилипала, словно не мог поверить своим глазам.
Крис не ответил, придвинулся ближе к стенке, когда Прилипала попытался его развернуть.
– Что происходит? – настаивал он. – Ты можешь не быть таким мудаком и все рассказать?
– Чего тебе надо? – тихо спросил Крис.
– Что случилось?
– Ничего.
– То есть, ты просто напился?
– Ага.
– Дерьмо! Опять он за свое. А ну, давай выкладывай, что, дери его, произошло?
– У меня когнитивный диссонанс, иди к черту.
– Посмотрите на него! – воскликнул Прилипала. Он начал трясти кровать. Когда Крис никак не отреагировал, то схватил его за ногу и почти стянул на пол. Крис сел, уставившись на него сверху покрасневшими глазами.
– Я спал, – сказал он.
– Чего тебя в школе не было? – спросил Прилипала.
– Спал, – ответил Крис.
– Почему?
– Иди ты.
– Черт бы тебя побрал, – прошептал Прилипала. – Черт бы тебя побрал!
– Может, нам лучше уйти, – вмешался я.
– Да, идем. Пусть делает, что хочет. Как будто мне больше заняться нечем.
Прилипала бормотал что-то себе под нос, пока мы спускались. На улице его попустило.
– Чего ты так переживаешь? – спросил я. – Ничего с ним не случилось. Живой.
– Он мудак, понимаешь? Посмотрите, у меня проблемы, но вам я ничего не скажу. Я – мужик, поэтому напьюсь и буду плакать в подушку.
– Ну, если не хочет он говорить, что поделать-то?
– Он мой друг, а друзья должны, понимаешь? Должны всем делиться.
– Ты говорил, что он никогда ничего не рассказывает.
– Это меня и выводит. Ведет себя, словно мы просто соседи. А завтра придет, главное, как ни в чем не бывало.
Прилипала вызвонил Толстяка. Он вышел через пять минут, говорит, оторвали от рассказа. Он как раз дописывал концовку.
– Что это у тебя с губой? – спросил он у Прилипалы.
– Подрался, – ответил тот, с каплей гордости в голосе.
– Да ты что! – воскликнул Толстяк. – Выкладывай.
Прилипала начал рассказывать. Я поправлял и дополнял, где было нужно. Боялся, что он вспомнит начало, как я сидел, пытаясь не замечать происходящего. Боялся, что расскажет Толстяку, а тот, в свою очередь, Крису. В итоге меня попрут из компании. У них ведь стоят друг за друга, а я, шантрапа такой, никому и даром не нужен.
Но ничего такого не произошло. Я засомневался, а видел ли Прилипала вообще что-нибудь.
– На “ютьюбе” уже есть? – поинтересовался Толстяк. – Все бы отдал, чтобы увидеть, как вы разделались с цыганом.
– Да он разве цыган? – спросил я.
– Не-а, просто он сильно бесится, когда его так называют, – ответил Толстяк. – Ладно, черт с ним. Как насчет
– Куда это? – спросил Прилипала.
Я тоже не понял, о чем он.
– Да вы шутите, что ли? Этот-то еще ладно, стекла могли запотеть, поэтому не увидел, но ты куда смотрел? В школе же на входной двери висит трехметровое объявление.
– И прямо-таки трехметровое?
– Почти. – Толстяк выжидающе смотрел на нас, но потом понял, что мы действительно не знаем, о чем он тут толкует. – Дискотека в школе. В пятницу. Идем?
Глава седьмая
К вечеру четверга мы обустроили домик. Толстяк спер у бабули ключи от гаража, в чем до последнего отказывался нам признаваться. Никто не сомневался, что бабуля вряд ли добровольно отдала бы два дивана (которые пылились там со времен перестройки) гнить в какой-то домик, откуда их могут спереть. Вариант поступить правильно и попросить разрешения Толстяк даже не рассматривал из-за сильного желания овладеть сокровищами.
Толстяк то и дело убеждал нас, что бабуля не схватится за сердце, когда обнаружит пропажу: диваны ветхие, никакой семейной ценности не представляют, их, быть может, давно уже мыши погрызли, а клопы обосновали свою цивилизацию, да и плесень свое дело знает. Но диванчики оказались в довольно приличном состоянии, разве что требовалось хорошенько пройтись пылесосом по пыльной обивке.
– А если бабуля все-таки узнает? – спросил Прилипала. – Она ж тебя убьет, серьезно.
– Никогда она не узнает. Ты посмотри, сколько паутины – она сюда дорогу забыла, – сказал Толстяк.
Чтобы затащить диваны (ночью, конечно же) пришлось снимать крышу. Потом заново засыпать землей, укрывать травой. Но дело того стоило, однозначно.
Голые бетонные стены обклеили плакатами C.C. Catch, ABBA, Metallica, AC/DC, KISS, страницами древнего плейбоя и фотографиями девушек из журналов мод. Гараж Толстяка был находкой для любителей старины. Там же мы нашли керосиновую лампу без горючего, ящик с разнообразными свечками, небольшую деревянную лестницу, которая значительно упрощала вход и выход из домика.
Толстяк говорит, что все это принадлежало его родителям. А так как они лет пять сюда не заглядывали, то полноправным хозяином стал он. Говорит, “шляются по своим заграницам, а столько добра в крысиное дерьмо превращается”.
Устроились мы действительно неплохо. Чтобы сказать “идеально”, не хватало нормального освещения. Деньги, которые мы еще черт знает когда собрали, ушли на навесной замок и щеколду. Толстяк настаивал запираться изнутри, по непонятно каким причинам. Он хотел еще сделать видеонаблюдение, купить дизельный генератор, чтобы-таки поставить холодильник, и притащить ноутбук, и освещение хорошее, и электрочайник, и… И его даже не смущала абсолютная незащищенность нашего домика. Он говорил, что в ста метрах от дороги мы можем чувствовать себя в полной безопасности, дескать, никто тут, по кустам, бродить не будет. В этом, конечно, мы с ним были согласны. Как и с тем, что только законный хозяин этих стен сможет нас обнаружить и выгнать взашей. Или кто-то купит участок под строительство дома. Но это все в будущем, маловероятном и отдаленном, а пока что нечего волноваться о такой ерунде.