Сталин и заговор генералов
Шрифт:
В числе руководителей, сотрудников и авторов журнала
можно определить несколько групп бывших генералов, адмиралов и офицеров русской, белой и антибольшевистских армий. Особый интерес представляет факт участия в журнале в качестве авторов представителей германской армии. Среди них в то время достаточно известным в определенных политических кругах был майор Генштаба рейхсвера Э. Бухрукер. Он являлся одним из организаторов и руководителей так называемого «черного рейхсвера». Политические настроения членов этой военной организации вполне вписывались в весьма размытую идеологию «левых нацистов». Сам Бухрукер был близким другом лидера «левых нацистов» О. Штрассера. Следует иметь в виду, что идеологически «левые нацисты», в частности Штрассер, находились под сильным, в том числе и личным, влиянием известного праворадикального философа А. Меллера ван ден Брука (1876 — 1929). Связь «черного рейхсвера» в лице Э. Бухрукера с «левыми нацистами», с одной стороны, и с Разведуправлением Штаба РККА через журнал «Война
...Почти с самого начала своего существования журнал «Война и мир» являлся пропагандистом и популяризатором Тухачевского и его оперативно-стратегических взглядов и действий. В журнале исподволь утверждалась правильность его оперативно стратегических подходов во время польской кампании и Варшавского сражения 1920 г. Этим, по сути дела, обосновывалась концепция «революции извне» Тухачевского и целесообразность его стратегии на ее основе. Так, в № 2 журнала за июль 1922 г. в рубрике «Библиографический обзор французской военной печати за февраль и март 1922 г.» давалась развернутая рецензия на статью французского автора, зашифрованного под инициалами L. F. под названием «Сражение под Варшавой»173 174.
В этой рецензии автор обратил внимание иа следующие положения французской статьи: «Из детального, день за днем, разбора сражения нельзя, однако, не видеть, что, несмотря на то, что Красная Армия, сильно зарвавшись вперед, находилась под Варшавой в явно невыгодном положении, она тем не менее имела несколько случаев не только не дать развиться маневру поляков, но, может быть, даже вырвать из их рук победу». Разворачивая свою мысль, французский автор считат, что «вся правофланговая группа Красной Армии, состоявшая из конного казачьего корпуса и из 4-й армии, с отборными коммунистическими частями, в сущности, не принимает никакого участия в критическом бое соседней 15-й армии». «Были моменты, — отмечает французский автор, — когда появление 4-й Красной армии на поле сражения могло сразу решить успех дела в пользу русских, и тогда охваченные паникой поляки уже не смогли бы удержаться в Варшаве». Таким образом, автор статьи прямо утверждает тезис о возможности победоносного исхода Варшавского сражения для армий Тухачевского. Он объясняет поражение «красного Бонапарта» ошибочными действиями 4-й Красной армии. Причиной этих оперативных ошибок автор считает то обстоятельство, что, «по всей вероятности, правофланговая группа оторвалась окончательно от штаба Тухачевского, а ее собственные начатьники не проявили должной инициативы». Автор статьи и дазее оправдывает и обосновывает правильность оперативно-стратегийеского поведения Тухачевского. «Можно ли отнестись с суровой критикой к действиям Тухачевского, красного главнокомандующего? — спрашивает французский автор и отвечает: — Положение поляков под Варшавой было таково, что если бы в городе начатось восстание, то Пилсудскому пришлось бы продолжить отступление и спешно в беспорядке отходить за Вислу. Восстание могло вспыхнуть ежеминутно, и перед таким соблазном трудно было остановиться. Взятие Варшавы имело бы решительные последствия, и потрясенная вконец польская армия, конечно, дача бы время и возможность русским войскам исправить недочеты организации, пользуясь прикрытием Вислы»175.
Итак, автор статьи во французском военном журнате утверждает возможность победы и целесообразность поведения Тухачевского как командующего фронтом, а причины поражения его войск усматривает в грубых оперативных ошибках некоторых подчиненных ему высших начальников. Именно эту статью выбрал автор рецензии и именно на этих аспектах статьи он решил задержать внимание своих преимущественно военных читателей.
Читателями же журнала «Война и мир» являлись главным образом представители русской военной белой эмиграции и немецкие офицеры. Вне всякого сомнения, данная публикация в журнале носила пропагандистский характер и направлена была на популяризацию Тухачевского не только в СССР, но и в русских военно-эмигрантских кругах. В журнале не указывается фамилия автора рецензии. Однако имеется ряд косвенных оснований считать таковым Колоссовского.
В январе 1923 г. вышел № 5 этого журнала, в котором также была дана развернутая рецензия на статью еще одного французского автора, посвященную польской кампании Тухачевского, которая называлась «Красная большевистская армия». Автором ее был Морис Фурнье. В этой статье и рецензии как бы продолжалось обсуждение причин поражения М. Тухачевского. Автор считал, что состааленный Тухачевским «алан операции» в июле 1920 г. «заключался в двойном охватывании левого польского крыла... Операция привела к успеху, причем главную роль здесь сыграло глубокое обходное движение конницы Тухачевского (3-й конный корпус), брошенной им на Вильну»'.
Как отмечал рецензент, «автор считает главнейшей причиной
Думается, этот очевидный, но научно-завуалированный настрой на популяризацию Тухачевского в журнале был установлен и в определенном смысле курировался еще одним человеком, причастным к журналу. Это бывший капитан Генштаба Те-одори Г.И.1. Он являлся постоянным рецензентом журнала «Война и мир» и публиковал свои рецензии в советском военном еженедельнике «Военный вестник». Теодори являлся давним сотрудником советской военной разведки. По своим военным взглядам он был близок к Тухачевскому178 179.
Таким образом, журнал «Война и мир» и его редакция выполняли функции посредников между Красной Армией и русским военным зарубежьем через Разведуправление Штаба РККА. При этом советская военная разведка преследовала сразу несколько целей. Во-первых, политическую нейтрализацию русской военной эмиграции, привлечение на сторону советской власти и использование как средства влияния на западные военные и политические круги, а также в качестве своей агентуры, в том числе и для проникновения в белогвардейские организации. Для этого, во-вторых, нужна была «легенда Тухачевского» — «красного Бонапарта». «Наполеоновским соблазном», воплощенным в Тухачевском, советские спецслужбы и верхушка политической элиты практически на протяжении всех 20—30-х гг. стремились удержать белых от антисоветского «активизма». Им внушали надежду на скорый «бонапартистский переворот», постоянно предлагая «ждать». Белую эмиграцию, таким образом, стремились использовать и как средство сдерживающего воздействия на западные страны. Политический «фантом Тухачевского-Наполеона» оказался, особенно в 20-е гг., весьма эффективным средством закулисных действий советской внешней политики. Но что же скрыватось за этим «фантомом»?
Этот образ Тухачевского с его соблазнительными для белой эмиграции политическими возможностями сложился в значительной мере под воздействием мнения о нем его однополчан-семе-новцев. Это был их кандидат в российские «Наполеоны». Они, несомненно, тоже выполняли функции благоприятного для М. Тухачевского социокультурного фона. Офицеры л.-г. Семе-
новского полка, сослуживцы «красного маршала», охотно воспринимали политическую «легенду Тухачевского», могли рассматривать как своего, «семейного» кандидата, опираясь не только на слухи и чужие мнения, но и на собственные впечатления от близкого общения с Тухачевским, когда он был еще гвардии подпоручиком. Одним из источников формирования «бонапартистской репутации» Тухачевского, как это видно из ранее сказанного, были его сослуживцы по л.-г.- Семеновскому полку: князь Ф. Касаткин-Ростовский, Н. Ганецкий, наконец, и сам генерал А. фон Лампе. Сквозь текст цитированной выше его дневниковой записи — «Тухачевский бьет Деникина! Не Наполеон ли?» — едва заметно чувствуется даже некоторое подобие гордости: «Наш семеновец-гвардеец бьет армейца-либерала Деникина»1. «Наш львенок!» — испытывали затаенную гордость особенно семеновцы старшего поколения.
Г jiglea 3 ТУХАЧЕВСКИЙ
В толкованиях поколений М. Тухачевский предстает во всей своей «незавершенной диалогичности и полифоничности» (выражение М. Бахтина)1: то увенчанный героическим трагизмом, то развенчанный и низринутый в бездну забвения и проклятий. Основные факты его биографии общеизвестны. Михаил Николаевич Тухачевский родился 4(16) февраля 1893 г. в имении Александровском Дорогобужского уезда Смоленской губернии в семье многодетного, но разорившегося дворянина. Сохранился красноречивый в этом отношении документ — «Свидетельство», выданное Смоленским губернским предводителем дворянства отцу будущего маршала 20 июня 1913 г.: «Дано потомственному дворянину Николаю Николаевичу Тухачевскому в том, что он состояния крайне бедного, обременен семейством, состоящим из 9 человек детей, жены, матери, и никаких имуществ, как движимых, так и недвижимых, или других средств существования не имеет, что удостоверяю подписью моей и приложением печати»180 181. Его отец, Николай Николаевич Тухачевский, принадлежал к старинному дворянскому роду, согласно родословцам, происходившему от графа Индриса (по преданиям, сына одного из предводителей 4-го крестового похода графа Фландрии Балдуи-на), выехавшего из «цесарской земли» (т. е. из Византии) в Чернигов во второй половине XIII века. Его потомки с XV века начали служить московским князьям, за что и были пожалованы вотчинами и поместьями, в том числе Тухачевом, откуда и фамилию свою получили — Тухачевские. Мать же М. Тухачевского, Мавра Петровна Милохова, была крестьянкой.