Сталин: посвящение волхва
Шрифт:
Коптяев определяет людей с первого взгляда. Сталина понимает. Точно так же, как и я, он задаётся редким вопросом: а с чего бы это Новую Уду назвали Новой? Просто Уды ведь нету. И не было.
Русские, заселяя места, где жили другие народы, ярким местам оставляли прежние названия, согласные оставались, а гласные подстраивали под русские слова. Новая Уда, НВД = ВДН — «ведун», «водяной», «святой». В сущности, это синонимичное название священного Кит-Кая (К-КТ-И), на котором есть целебный шаман-ключ, да и воздушная могила великого шамана тоже. Стихия воды.
И вообще Юрий Коптяев — единственный достаточно зрелый неугодник
Словом, Юрий Коптяев пошёл в прадеда в точности: пишет иконы (и это при ощущении, что христианство попирает сокровенную душу русских!), находится в конфронтации с жидовской иерархией, Сталина понимает, в состоянии задаться таким вопросом о Новой Уде.
Вот такие сведения о характере Григория Фёдорова, кузнеца, Хромого, человека, у которого Сталин учился кузнечному делу. Или совершенствовался.
По непроверенным данным Сталин ещё в юности в Гори имел отношение к кузнице и даже настолько хорошо владел кузнечным искусством, что мог выковать наган. Автор сам кузнец и понимает, что без токарного станка многозарядный наган не выковать. Разве что однозарядный. Или пугач, имитацию. Имитация тоже сложная работа.
Однако непроверенные данные они и есть непроверенные данные: может, было, может, нет, а если и было, то неизвестно что. На выкованный наган не опираюсь нигде.
Бабушка Юрия Коптяева, дочь Григория Фёдорова, с уверенностью рассказывала внуку Юре, что Коба жил в их избе. И что отец её, Григорий Фёдоров, даже отгородил для него угол. Знак большого уважения. Интересная деталь, если учесть, что Сталин прибыл в Новую Уду, когда ему было всего 23 года.
В Новой Уде в своё время был музей Сталина. Там помимо барабана, который Сталин подарил новоудинским школьникам, и письма, который он им вместе с барабаном и электростанцией прислал Сталин, под стеклом находился макет дома бабушки Литвинцевой. Она пришла в музей и заявила, что Сталин, «черкес с трубкой», жил у неё. Думаю, что если бы у директора того музея и были сведения о Фёдорове, то озвучить, что вождь мирового пролетариата жил у иконописца, картёжного шулера и фальшивомонетчика, она позволить себе не могла. Словом, не было бы бабушки Литвинцевой с её пролетарским происхождением, её пришлось бы выдумать.
Принять версию шулера-иконописца лично мне было легко, потому что я по документам знал, что в Нарымской ссылке 1912-го года Сталин пренебрёг обществом каждого из трёхсот сидевших в Нарыме в то время марксистов, а предпочёл жить в одной комнате с уголовно-ссыльным Надеждиным. В отличие от марксистов по национальности русским. Пресмыкаться перед власть имущими, составляя волховскую биографию Сталина, я не намерен. И заботы о тираже уже почти оставил. Наплюнуть мне на бабушку Литвинцеву, потому что гостеприимство кузнеца психологически достоверно, а предпочтения Сталина при выборе общения очевидны. Само собой, не исключено, что первоначально Коба поселился действительно у Литвинцевой.
Ныне даже такой великолепный исследователь как Николай Михайлович Рупосов не может установить, что это была за бабушка Литвинцева — потому что «бабушек Литвинцевых», достойных
Какой уж тут образованный кузнец, к тому же иконописец и фальшивомонетчик, неугодник тож!
Но давайте представим себе логику поведения прибывшего в ссылку неугодника. С кем он предпочтёт поселиться? С близким по духу неугодником, кузнецом, экстрасенсом, предоставляющим возможность поработать в кузнице, или с человеком по духу чуждым, раздражающим уже одним своим присутствием?
Вопрос, как говорится, риторический.
В связи с новоудинской «этнографической экспедицией» Сталина (ещё в предыдущем томе мы разобрались, почему ссылки Сталина правильней называть этнографическими экспедициями) есть трудность, требующая объяснения. У Сталина не было денег. По частному сообщению директора краеведческого музея в Залари Галины Николаевны Махагон Коба, перед тем как был этапирован в Новую Уду, около месяца работал учителем в церковноприходской школе в деревне Романово, что близ Заларей. Причина: вообще не было денег — даже на еду. Сталин был административно-ссыльный (то есть тот, которому не доказали его вины, сослали профилактически), а не ссыльный по суду, и не каторжник, то есть относился к самой «лёгкой» категории. Видимо, пожалели невинно-пострадавшего, дали подработать. Нормально.
Итак, Коба прибывает в Новую Уду без денег. Бежит уже через тридцать восемь дней. На побег нужны деньги: на взятки чиновникам-христианам, на оплату проезда на поезде, на ночлег, на питание. Раз бежал, значит, деньги появились. Откуда? За тридцать восемь дней письмо с просьбой о деньгах обернуться из европейской части России не могло. Да и кто такой в 1903-м был в марксистской иерархии двадцатитрёхлетний Коба, даже не еврей, чтобы ему помогали прежде вождей? Никто. Пустое место. Ленин имени его не мог вспомнить даже где-то в 1912-м.
Однако ж, деньги появились.
Фигура иконописца Григория Фёдорова с чугунками полными серебра и золота, добытыми нечистой картёжной игрой, появление денег у Кобы вполне объясняет. Злато-серебро иконописец сам растратить не мог, просто было негде. Да и обладал неоценимой способностью без нажима отдать половину выигранного старательского золота. Один хромой другому прихрамывающему, тем более коллеге-кузнецу, в особенности брату– неугоднику, не помочь не мог. Мне вот Коптяевы, отец с сыном, правнук с праправнуком Григория, с жильём помогли, ровным счётом ничего взамен не требуя. И с транспортом помогли. Кто мне когда в Иркутске помогал хоть чем-нибудь? Так что кровь лихого прадеда проявляется не только в благоволении к нему высокого церковного начальства.