Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
меня, как командира 45-й стрелковой дивизии, никем и никогда не доводился, и боевые
действия дивизии [я] развертывал по ориентировочному плану, разработанному мной и
начальником штаба полковником Чумаковым и доведенному до командиров частей, батальонов
и дивизионов. 24 апреля 1953 года».
Полковник 77. Новичков (бывший начальник штаба 62-й стрелковой дивизии 15-го
стрелкового корпуса):
«Дивизионного плана по обороне государственной границы, мне кажется,
дивизионный план входил в армейский. Дивизия имела лишь только ориентировочную полосу
по фронту и в глубину. Так, в первых числах апреля 1941 года я, а также начальники штабов
87-й и 45-й стрелковых дивизий были вызваны в штаб 5-й армии, где мы в оперативном отделе
получали карты и собственноручно произвели выписки из армейского плана оборудования
своих полос в инженерном отношении. (Дата составления документа отсутствует.)» (ВИЖ № 3,
1989 г., с. 67).
Все командиры, отвечая на вопрос № 1 от Покровского («Был ли доведен до войск в
части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано
командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?»), из всех округов, кроме
ОдВО, показали, что они отрабатывали только апрельские изменения в ПП.
Но в директиве НКО и ГШ от 12 июня указано, что второй эшелон КОВО выводится не «в
районы, предусмотренные ПП», как указано для ЗапОВО, а в некие районы согласно некой
карте. Т. е. явно не для обороны как таковой, а для наступления, как только враг границу
перейдет. Это был замысел ГШ, т. е. Жукова. Но при этом уже Кирпонос, доводя директиву от
12 июня до Потапова (либо сам Потапов), сориентировал дивизии, выдвигающиеся к самой
границе на мифические «учения» или «передислокации» непонятно для чего. В результате
вместо запасов боеприпасов ГСМ, которые они могли максимально загрузить в имеющийся в
частях транспорт, они загрузились всяким хламом… А ведь 2-е — в директиве НКО и ГШ от 12
июня четко указывалось: «С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов» и
ГСМ! Но в реальности дивизии «взяли все ненужное для боя. …Перегрузили свой
автомобильный и конный транспорт лишним имуществом». Т. е. вместо боевого вывода
проводился вывод по учебному варианту.
3-е — то, что не занимали сами позиции в районе обороны, как описывает Абрамидзе для
приграничной дивизии и Новичков для дивизии, вышедшей к границе, криминальной
подоплеки как раз нет. Запрет занимать предполья действовал даже в ночь на 22 июня — в
«Директиве № 1», написанной в кабинете Сталина около 22.00, тоже вычеркнули слова о
занятии полевых сооружений вдоль границы.
Кстати, Федюнинский
нападении, и это однозначно было доложено в Москву. Как по линии пограничников, что
задержали перебежчика, так и по линии замполитов. Также об этом перебежчике, сообщившем
точную дату нападения, должен был доложить наркому Тимошенко с начальником ГШ
Жуковым и Кирпонос.
«В субботу, 21 июня, я лег спать довольно поздно, но долго не мог заснуть, ворочался с
боку на бок Потом встал, подошел к открытому окну, закурил. В соседней комнате мерно
постукивал маятник стенных часов. Было уже половина второго ночи. “Соврал немец или нет?”
— эта мысль не давала покоя. <…>
И все же в ту последнюю мирную ночь в глубине души шевелилась мысль, что тревога
напрасна, что, может быть, удастся пока избежать войны. Я невольно подумал о том, что работы
по укреплению границы еще не закончены, что в частях корпуса маловато противотанковой и
зенитной артиллерии, что в ближайшие дни прибудет значительная группа молодых командиров
взводов, у которых, конечно, нет ни достаточных знаний, ни опыта…
Телефонный звонок, прозвучавший как-то особенно резко, нарушил мысли. Звонил
генерал Потапов.
— Где вы находитесь, Иван Иванович? — спросил командарм.
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
322
— У себя на квартире…
— Немедленно идите в штаб, к аппарату ВЧ. — В голосе генерала слышалась тревога.
Не ожидая машины, накинув на плечи кожаное пальто, я вышел пешком. Путь предстоял
небольшой…
Связь ВЧ была нарушена. Пришлось позвонить командующему армией по простому
телефону. Генерал Потапов коротко приказал поднять дивизии по тревоге, боеприпасы иметь
при войсках, но на руки личному составу пока не выдавать и на провокации не поддаваться.
Чувствовалось, что и в штабе армии все еще окончательно не уверены в намерении гитлеровцев
начать широкие военные действия. <…>
То, что первые эшелоны дивизии находились в нескольких километрах от границы,
сыграло известную роль. К пяти часам утра основные силы корпуса вышли вплотную к границе
и смогли сменить ведущих бой пограничников».
По словам Федюнинского выходит, что он свои дивизии вывел ближе к границе в район
обороны по личной инициативе. Ведь он не сообщает, что получал приказ ГШ на вывод
приграничных дивизий к рубежам обороны 20 июня, как Абрамидзе…
«Еще накануне войска жили и работали по распорядку мирного времени, а ночью,