Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
впереди показался город Перемышль, древняя крепость. По реке Сан проходила граница.
Дальше, за рекой, располагались немецко-фашистские войска. Командирская разведка длилась
два дня. За эти дни мысль снова и снова возвращалась к содержанию совершенно секретного
пакета. Наверное, что-то ожидается, думал я. Видно, и командующего войсками округа
тревожат дислокация войск Германии вдоль нашей границы, частые нарушения немецкими
самолетами нашего воздушного
По данным Разведывательного управления Генерального штаба (ориентировка давалась
через округ всем командующим армиями и командирам мехкорпусов), на киевском направлении
германское командование сосредоточило несколько десятков пехотных, моторизованных и
танковых дивизий. Ясно, что такая концентрация сил ведется неспроста.
В любую минуту нужно быть готовым ко всему. К сожалению, готовность наших
соединений, в том числе и 8-го механизированного корпуса, была еще не полной.
Дивизии мехкорпуса, входившего в оперативное подчинение 26-й армии
генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко, дислоцировались на некотором удалении от границы;
в Дрогобыче находились 7-я моторизованная дивизия и корпусные части, в городе Стрый —
12-я танковая дивизия, в Садовой Вишне — 34-я танковая. Впереди нас находились другие
соединения армии, но если фашистская Германия нападет на нашу страну, корпус сразу же
будет вынужден вести активные боевые действия.
Думая об этом, я, конечно, не предполагал, что до начала войны остаются не дни, а часы.
После полудня вторых суток рекогносцировки (было это в субботу 21 июня) севернее
Перемышля я увидел, как появились восемь фашистских самолетов-разведчиков.
На сравнительно небольшой высоте они пересекли границу и, разбившись на пары,
направились в глубь нашей территории. Вели себя гитлеровские летчики более чем нагло: на
бреющем полете рыскали во всех направлениях, кружили над местами расположения войск, над
военными объектами, над дорогами. Уже сам этот факт методического ведения воздушной
разведки свидетельствовал о многом.
Окончив рекогносцировку, я решил, не заезжая в Дрогобыч, отправиться в Самбор к
командующему 26-й армией генерал-лейтенанту Ф.Я. Костенко поделиться своими мыслями,
доложить о результатах разведки. Но в Самборе меня ждало разочарование.
Командарма в штабе не оказалось, он был в войсках.
Принял меня начальник штаба армии полковник И.С. Варенников. Мой доклад о
тревожном положении на границе на него не произвел заметного впечатления. Доводы о
назревающей военной угрозе, не знаю, искренне или нет, он отвергал».
Обратите внимание
был знать, что 19 июня для приграничной дивизии его армии (72-й гсд Абрамидзе) поступил
приказ ГШ на вывод дивизии в район ее рубежа обороны. Начштаба точно должен был знать,
что 20 июня Абрамидзе данный приказ получил и в нем было указано привести дивизию в
полную боевую готовность и вывести ее на соответствующий рубеж обороны к «24.00 21
июня»! После доклада комдива в присутствии командарма-26 в ГШ, что «“все подразделения и
части Вашего соединения… должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести
к 24 часам 21 июня 1941 года”, точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении
приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф.Я.
Костенко, которому поручалась проверка исполнения»!
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
328
Однако начштаба армии как будто «не в курсе» данного приказа ГШ о приведении в
боевую готовность!
«— Ваши опасения более чем несостоятельны, — говорил Варенников. — Если бы дело
шло к войне, то нас официально поставили бы об этом в известность. Были бы запрещены
отпуска командирам и вывод артчастей на полигоны. Войска находились бы в состоянии
повышенной боеготовности. А ведь приказов об этом нет. Что касается фашистских самолетов,
то они и раньше летали. Быть может, это делают безответственные летчики. Так что же, палить
по ним? Пусть дипломаты регулируют такие дела…»
Примерно такие же показания об этом начштаба дал Рябышев, отвечая на вопрос
Покровского № 2 в 1953 году:
«Генерал-лейтенант Д.И. Рябышев (бывший командир 8-го механизированного корпуса).
Во второй половине июня мы получили приказ командующего войскам КОВО произвести
рекогносцировку дорог и мостов от района дислокации до государственной границы. 21 июня к
исходу дня она была закончена. По пути назад я заехал в штаб 26-й армии, где доложил
начальнику штаба об обстановке на границе, и высказал мнение о возможно скором
наступлении противника. Полковник И.С. Варенников отверг мои предположения и заверил, что
в случае обострения обстановки мы будем своевременно предупреждены. 1953 год» (ВИЖ № 5,
1989 г., с. 26).
Насколько известно, И.С. Варенников не попал в «застенки Берии» летом 1941-го.
Возможно, попал бы после подведения итогов по вопросам Покровского. Но! Этот генерал