Сталин. История и личность

Такер Роберт

Сталин подчеркнул важность связи с народом, напомнив греческий миф о великане Антее, сыне бога моря Посейдона и богини земли Геи. Тайна могущества Антея заключалась в том, что в трудные минуты он прикасался к своей матери, земле, и обретал новые силы, но Антей был побежден Гераклом, который, подняв его в воздух, оторвал от матери-земли. Подобно Антею, сказал Сталин, большевики сильны связями со своей матерью — трудящимися массами.

Николаенко, указал Сталин, не составляла исключения, поскольку можно привести десятки и сотни подобных примеров. Его, Сталина, революция сверху теперь вовлекает «простых людей снизу», «николаенков», к помощи которых он теперь обращается ради осуждения как врагов народа руководящих лиц из среды большевиков, а также их «семейных групп»⁸⁶.

У Сталина был еще один план борьбы с «семейственностью». В первом

докладе, который был сделан на пленуме, Жданов говорил о возрождении внутрипартийной демократии на путях восстановления подлинной выборности партийных комитетов посредством тайного голосования. Сталин вернулся к этой теме в своем заключительном слове, добавив, что непременным условием обеспечения контроля масс над руководителями является безусловная выборность партийных органов, право выдвигать и отводить кандидатов, свобода критики и самокритики.

Постановление пленума по докладу Жданова назначило внутрипартийные выборы на 20 мая. Сообщая об итогах выборов, «Правда» утверждала, что они «еще более улучшили состав руководящих кадров партии». В Москве, например, 40% членов парткомов первичных парторганизаций были избраны впервые⁸⁷ Трудно сказать, способствовало ли это улучшению кадрового состава, но так или иначе, он претерпел большие изменения: 40% прежних членов парткомов переизбраны не были.

Выборы были проведены и в партийные органы более высокого уровня. Делегаты Московской партийной конференции тайным голосованием избрали городской и областной комитеты партии. Много лет спустя Хрущев, занимавший в 1937 г. посты первого секретаря московских обкома и горкома, рассказал о том, как проходили эти тайные выборы. «Последнее слово» в оценке деятельности того или иного кандидата на высшие руководящие посты принадлежало НКВД, и только НКВД⁸⁸.

Таким образом, сталинская внутрипартийная демократия была лишь дымовой завесой. Тайна выборов, а также показной демократизм при выдвижении кандидатов стали механизмом, предназначенным лишить «руководящие кадры партии», значительная часть которых была обречена на уничтожение, контроля над результатами выборов и передать все дело в руки НКВД.

Сталин завершил речь пассажем, в котором представил себя другом простых людей, вождем, сочувствующим им, выступающим против бюрократов из партийного аппарата, которым ничего не стоит исключить из партии «тысячи и десятки тысяч» человек всего лишь за «пассивность» и незнание партийной программы. Сталин имел при этом в виду (хотя и не уточнил) случаи исключения из партии во время проведенной в 1935-1936 гг. кампании по проверке и обмену партийных документов. Он назвал безобразным фактом то, что в результате бездушной политики из партии на таких основаниях оказались изгнанными замечательные рабочие и прекрасные стахановцы, в отношении которых можно было бы ограничиться выговором или предупреждением. К тому же зафиксированная в Уставе партии ленинская формула требовала от членов партии не полного интеллектуального овладения Программой, а лишь ее признания. Иначе это была бы партия «только интеллигентов и вообще людей ученых».

Сталин заявил, что массовые исключения из партии — дело «антипартийное», поскольку может озлобить некоторую часть партии. Двуличные троцкисты, предупредил он, подхватывали таких озлобленных товарищей и затягивали их в трясину троцкистского вредительства. Во время последней партийной дискуссии, проведенной в 1927 г., сообщал Сталин, из 854 тыс. членов партии за троцкистов проголосовало только 4 тыс. человек, 2,6 тыс. воздержались и 123 тыс. в голосовании не участвовали (многие из них находились в отъезде). Таким образом, подвел итог Сталин, троцкизму в то время симпатизировало не более 12 тысяч членов партии, многие из которых с ним впоследствии порвали. «И если, несмотря на это, — сказал Сталин, — троцкистские вредители все еще имеют кое-какие резервы около нашей партии, то это потому, что неправильная политика некоторых наших товарищей по вопросу об исключении из партии и восстановлении исключенных, бездушное отношение некоторых наших товарищей к судьбе отдельных членов партии и отдельных работников искусственно плодят количество недовольных и озлобленных и создают, таким образом, троцкистам эти резервы»⁸⁹.

Итак, уже взяв на прицел партийное руководство, Сталин в то же время выдавал себя за сторонника умеренности в чистке, за сторонника простых людей в борьбе против партийных вельмож. Он также дал понять, что враги многочисленны, хотя его

статистика показывала, как мало на самом деле было врагов в партии. Подобно тому как он переложил собственную ответственность за трагедию коллективизации на ее низовых организаторов, так и теперь Сталин возложил собственную ответственность за чистку последних лет на «некоторых товарищей», которые на самом деле во время кампании по проверке и обмену партийных документов в 1935-1936 гг. выполняли его указания. Теперь он их обвинил в том, что они своей деятельностью способствовали троцкистским вредителям.

Покидая Кремль после произнесенного Сталиным 5 марта заключительного слова, некоторые из многих уже обреченных на гибель членов Центрального Комитета, может быть, поняли, что они были зрителями спектакля, поставленного одним из величайших в истории мастеров коварства, человеком, обладавшим безграничной способностью творить зло.

к!} ГГ’ М-;' ! «у.

"У

Буря разразилась

Буря террора разразилась чуть ли не в день окончания пленума. «Бдительность, бдительность и еще раз бдительность — вот чего требует от нас Центральный Комитет. Партийные организации не сделали всех выводов, как этого требовал ЦК тотчас после злодейского убийства С.М. Кирова троцкистско-зиновьевски-ми негодяями»⁹⁰. Так писала «Правда» в редакционной статье, сопровождавшей опубликование основного доклада Сталина на пленуме. К тому времени Центральный Комитет перестал существовать как коллективная политическая сила. Он стал личным аппаратом Сталина, действующим от его имени.

В городах и районах, в наркоматах и других учреждениях — вплоть до заводов, колхозов и воинских частей — итоги пленума были обсуждены на собраниях партийного актива. В наркоматах собрания актива, в которых участвовало по нескольку сот человек, в том числе «беспартийные большевики», обычно продолжались три дня. Они открывались докладом наркома о пленуме и его значении для наркомата. В прениях выступало несколько десятков человек. Остальные же представляли в письменном виде заявления о «недостатках в работе», говоря иными словами, — доносы. Собрания завершались принятием резолюций, одобрявших итоги пленума и обязывавших действовать в духе его решений. Так, резолюция, принятая в Наркомате тяжелой промышленности, который теперь возглавлял В.И. Межлаук, призывала рабочих тяжелой промышленности «до конца разоблачать врагов народа»⁹'. Позже сам Межлаук стал жертвой террора.

10 марта Каганович открыл трехдневное собрание актива Наркомата железнодорожного транспорта речью, в которой заявил: «Я не могу назвать ни одной дороги, ни одной сети, где не было бы вредительства троцкистско-японского. И мало того, нет ни одной отрасли железнодорожного транспорта, где не оказалось бы таких вредителей». На основании представленных в НКВД списков были арестованы его заместители по наркомату, почти все начальники дорог, начальники политотделов дорог, другие руководители железнодорожного транспорта⁹².

Буря террора обрушилась и на сам Наркомат внутренних дел. Существует две версии того, каким образом вслед за пленумом Ежов провел чистку НКВД. Но, может быть, и та и другая имели под собой основание и тесно переплетались. Как пишет Орлов, вечером одного мартовского дня (точную дату он не называет) Ежов собрал начальников главных управлений НКВД и сказал им, что они направляются в различные районы для проверки политической благонадежности местных партийных кадров. В числе немногих не получивших такого задания были Слуцкий и Реденс. Те же, кто такое задание получил, отправились поездами на периферию и в пути были арестованы. Аналогичным образом оказались арестованы и их заместители, направленные в командировки двумя днями позже, т. е. еще до того, как в Москве получили информацию о судьбе их шефов⁹³. Согласно другой версии — она изложена Кривицким, — Ежов 18 марта собрал в клубе на Лубянке старших должностных лиц Наркомата внутренних дел и произнес речь, в которой обвинил Ягоду в том, что он шпион, работавший до революции на охранку, а затем на немцев. Присутствовавшие на собрании сотрудники времен Ягоды, которые многие годы работали под началом шпиона и жили рядом с ним, теперь сами оказались под подозрением, и тут начались взаимные обвинения⁹⁴. Если справедливы обе версии, то тогда совещание, о котором сообщает Кривицкий, должно быть, состоялось уже после событий, описанных Орловым.