Сталин. История и личность

Такер Роберт

Послушному Ежову и другим прислужникам было трудно выполнять ничем не ограниченные требования Сталина. На протокол с признаниями одного арестованного Сталин наложил резолюцию: «Т. Ежову. Лиц, отмеченных мною в тексте буквами «ар», следует арестовать, если они уже не арестованы». На представленном Ежовым документе со списками лиц, уже арестованных, и данными на тех, кто «проверяется» для ареста, Сталин написал: «Не проверять, а арестовать нужно»¹⁸.

И это были не единичные случаи, Во время посещения канцелярии Мехлиса, который в то время был начальником Главного политуправления вооруженных сил, сотруднику «Правды» журналисту Кольцову показали толстую папку, содержавшую признания недавно арестованного редактора «Известий»

Таля, На папке было написанное красным карандашом лаконичное указание Сталина Мехлису и Ежову арестовать всех упоминающихся в документе лиц¹⁹. Желания Сталина не мог порой предугадать даже его доверенный помощник по проведению чистки, заместитель Ежова Шкирятов. Когда Сталин поручил ему разобраться с обвинениями, выдвинутыми комсомольским функционером Ольгой Мишаковой против тогдашнего руководителя комсомола А.В. Косарева, Шкирятов предложил ограничиться вынесением ему выговора. Он добавил, что если в этом предложении что-то неверно, то Сталин его поправит²⁰. И Сталин «поправил» Шкирятова. В результате Косарев был арестован, а все руководство комсомола уничтожено. В редких случаях, исходя из личных соображений, Сталин даровал жизнь. Так, обсуждая с Ежовым вопрос о судьбе Лили Брик, он сказал, что не следует трогать «жену Маяковского»²¹. По неподтвержденным слухам, в списке заранее им приговоренных Сталин рядом с именем Пастернака написал резолюцию: «Не трогать этого небожителя».

Как удалось Сталину подвергнуть террору 1б5-миллионную страну? Ему помогли в этом воспитанная историей пассивность народа перед лицом господствующей власти, а также присущая членам партии дисциплина. Большую роль сыграло тщательное планирование заговора. Еще один фактор — непонимание того, что же происходит, Кольцов, ставший знаменитым благодаря своим репортажам из Испании, которые публиковались в «Правде», и «Испанским дневникам», часто встречался со Сталиным. Однажды, меряя шагами комнату своего брата, он заметил:

«Думаю, думаю... И ничего не могу понять. Что происходит? Каким образом у нас вдруг оказалось столько врагов? Ведь это же люди, которых мы знали годами, с которыми мы жили рядом. Командармы, герои гражданской войны, старые партийцы! А почему-то, едва попав за решетку, они мгновенно признаются в том, что они враги народа, агенты иностранных разведок... В чем дело?.. Я чувствую, что схожу с ума»²².

Даже для хорошо осведомленных людей образ мыслей и мотивы, а следовательно, и поступки Сталина оставались тайной за семью печатями. Не понимая его натуру, они не могли осознать и значения развязанного им террора. Это также играло на руку Сталину. пщ.-К’о и

Заслуживают внимания и те величайшие хитрость и двуличие, которыми характеризовалось отношение Сталина к людям, мысленно уже приговоренным им к уничтожению. Он убедительно заверял их в том, что им нечего беспокоиться. Так, Сталин провозгласил тост за вскоре арестованного героя Гражданской войны Д.Ф. Сердича и предложил ему выпить на брудершафт. Он принял и успокоил историка Юрия Стеклова, который, опасаясь ареста, добивался с ним встречи. Стеклов был арестован в ту же ночь. Сталин тепло беседовал с маршалом Блюхером за несколько дней до того, как он был взят под стражу. Заместитель наркома тяжелой промышленности А. Серебровский был арестован в больнице через два дня после того, как Сталин позвонил его жене и, выразив обеспокоенность тем, что она вынуждена ходить пешком, пообещал выделить ей кремлевский автомобиль²³.

Столь же двуличными были и помощники Сталина. Однажды, находясь в кабинете Кольцова в редакции «Правды», Мехлис предупредил его, что пользующийся доверием давний сотрудник газеты Август — замаскировавшийся враг. Кольцов ответил, что Август — честнейший большевик, старый политкаторжанин. На это Мехлис заметил, что царская охранка вербовала провокаторов именно из числа таких «честнейших» людей, Тут вошел в кабинет Август,

который принес Кольцову на подпись газетные полосы. Мехлис преобразился. «А-а!.. Товарищ Август! Рад вас видеть! Как поживаете, дорогой? Как здоровье?» — воскликнул он. Не догадывавшийся, что он уже приговорен, Август был глубоко тронут заботой Мехлиса²⁴.

Примерно в это же время у Кольцова состоялась трехчасовая беседа со Сталиным. Сталин расспрашивал его об Испании, вежливо обращаясь к нему: «дон Мигель». Во время этого разговора произошел один странный эпизод. Когда Кольцов уже направлялся к двери, Сталин окликнул его и спросил: «У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?». Удивленный Кольцов ответил утвердительно. Тогда Сталин задал еще один вопрос: «Но вы не собираетесь из него застрелиться?». Получив заверения Кольцова, что у него таких намерений нет, Сталин сказал: «Ну вот и отлично! Еще раз спасибо, тов. Кольцов. До свидания, дон Мигель!»²⁵, Вскоре после этого разговора Кольцов был арестован.

Сталин, конечно, не смог бы организовать чудовищные массовые репрессии 1937-1938 гг., если бы не опирался на армию приспешников — от членов Политбюро и других высших руководителей до тысяч следователей в разбросанных по всему Советскому Союзу тюрьмах, надзирателей и охранников в разбухавших от непрерывного притока заключенных лагерях, сотрудников НКВД в спецотделах, секретных осведомителей во всех сферах общества, журналистов, поносивших «врагов народа», а также рядовых партийцев и «беспартийных большевиков», вносивших свою лепту в кампанию разоблачений.

Как же Сталину удалось мобилизовать всю эту армию? Частично ответ кроется в том, что он превращал окружавших его людей в соучастников террора. Те же, кого он не смог принудить к этому, или опасался, что не сможет, Сталин уничтожал. Так, кандидат в члены Политбюро, член Центрального Комитета Рудзутак был арестован в мае 1937 г. на своей подмосковной даче, когда он принимал там гостей, а затем казнен²⁶. К этому времени Сталин уже игнорировал положение, согласно которому для ареста члена Центрального Комитета требовалась санкция пленума ЦК. Жертвами пали члены и кандидаты в члены Политбюро Косиор, Чубарь и Постышев. Г.И. Петровский, после того как арестовали и расстреляли его сына, превратился в немощного старика. После устранения Кирова, Куйбышева и Орджоникидзе из пятнадцати членов и кандидатов в члены Политбюро, избранных после XVII съезда, в живых остались только

Андреев, Каганович, Ворошилов, Микоян. К ним присоединился Ежов, а после его исчезновения в конце 1938 г. — Берия и Шверник. Они все выжили благодаря тому, что стали активными сообщниками Сталина.

Каким-то исключением из правил был Калинин, занимавший лишенный всякого значения пост Председателя Президиума Верховного Совета. Когда в 1937 г. был арестован Иван Акулов, работавший под его началом в руководящем парламентском органе, слабый, но движимый добрыми намерениями Калинин попытался вступиться за этого видного старого большевика, своего очень близкого друга. Сталин прекратил беседу на эту тему, заметив: «Ты, Михаил Иванович, всегда был либералом». И дабы убедить Калинина в бесплодности новых подобных попыток, была арестована и долгие годы провела в заключении его жена Екатерина²⁷.

Все это время номинальный советский президент заседал в Политбюро бок о бок со Сталиным, без приказа которого никто бы не посмел арестовать его жену. Она была освобождена в 1946 г., незадолго до смерти уже очень больного Калинина, но затем, вскоре после его смерти, опять сослана. Другим помощником Сталина, с которым он обошелся аналогичным образом, был Отто Куусинен, видный деятель Коминтерна, жена и сын которого были арестованы. Когда Сталин спросил Куусинена, почему он не пытается добиться освобождения сына, последний смиренно ответил: «По-видимому, для ареста были серьезные причины». После этого Сталин приказал освободить его сына, но не жену²⁸.