Сталинград
Шрифт:
Больше никто не решился на побег, зато дырку стали использовать как отхожее место. Вагоны неистово раскачивались, то грохотали на стыках, то бодро катились.
- Так мы скоро доберёмся до места!
- Скорей бы.
… На стоянке в городе Перемышль всех выгнали и приказали снять одежду, чтобы её продезинфицировать, но в это время началась внезапная бомбардировка советской авиации.
- Achtung! – продублировали на русском: - Внимание.
Тысячи юношей и девушек сбились в монолитную кучу
- Лучше бы умереть, чем такое пережить!
- Хуже не придумаешь…
Тревога оказалась ложной, правда одежду в суматохе перепутали и ещё долго жители вагонов менялись между собой, искали свои вещи.
- На Вашем пальтишке нет случайно метки - Шелехова? – спрашивала всех встречных Саша.
- Мы своё тоже ищем…
На станциях украинский говор постепенно сменился польской речью, потом немецкой. Девчата заглядывали в щели вагонов, глазели на дома, крытые черепицей, высокие церкви-кирки…
- Всё не так как у нас. – Дивилась Татьяна, никогда не бывавшая в большом городе.
- Европа…
На станциях двери чуть приоткрывали, подходили какие-то жители и торопливо совали пленникам различной еды.
- Совсем они не страшные, – изумилась Катька и поперхнулась, – даже хлеб дают…
- Хлеб придётся отрабатывать!
Немцы опасались завезти заразных больных на территорию рейха, поэтому на границе Германии работников выгрузили и строем погнали в лагерь. Там раздели догола, пропустили через баню и прожарили одежду.
- Культурные черти!
- Я так давно не мылась…
Переночевали они в бараках и утром опять загрузились в «товарняк».
- Когда уж приедем до места? – томились измученные дорогой путницы.
- А я бы всё жизнь ехала… - тихо сказала Саша.
Наконец окончательно выгрузили ошарашенных хлопцев и девчат в сосновом лесу.
- А места здесь очень красивые, горы и речка. – Восхитилась любознательная Танька.
- Только нам тут не рады! – огрызнулась впечатлительная Катя.
В таком красивом месте был расположен военный завод, а рядом пересыльный лагерь, огороженный колючей проволокой. Приехавших скопом загнали в большой деревянный барак. Они маялись в нём пару дней, пока не приехали двое «купцов».
- Вроде по-нашему разговаривает.
- Точно русский.
Одним из них оказался русский переводчик Никольский, который эмигрировал после революции. Они дотошно отобрали подростков покрепче, человек сто и погнали строем на ближайшую станцию.
- Куда нас перебрасывают?
- Там скажут…
Там Саньку с подружками погрузили в гражданские вагоны, в купе по шесть человек, и перевезли в городок Ротгау. Потом всех, усталых и испуганных, повели с котомками в трудовой лагерь
- Вкусный!
– Танька дома редко досыта ела.
- Вряд ли нас так будут кормить каждый день. – С сомнением сказала практичная Катька.
Все они прошли регистрацию с записью в журнале. Выдали спецодежду: зелёные платья из какой-то колючей материи и деревянные башмаки. Имени у Саши не стало, ей присвоили номер 885.
- Значит невольников в лагере где-то под тысячу человек. – Легко подсчитала она.
На руки каждой выдали карточку-документ и по куску материи, на которой было написано «OST», то есть остарбайтер, восточный рабочий. Сказали, чтобы пришили на свою одежду. Но строго не требовали, и Шелехова спрятала ту надпись, долго не пришивала.
- Буду я позориться!
– хотя другие девчата носили её.
Недалеко располагался концлагерь для военнопленных, виднелись чёрные трубы, которые дымили днём и ночью. Рано утром грохот деревянных башмаков-колодок шагающих в нутро сталелитейного завода пленных разбудил спавшую наверху Сашку.
- Который час?
- Пора вставать.
Девчата, прибывшие раньше них, начали просыпаться на двухъярусных нарах. На матрасе, набитом стружкой и под вытертым тонюсеньким одеялом особо не разоспишься. К тому же во дворе лагеря орала дикая сирена.
- Ага, вот и полицай заспешил. – Сказала соседка справа.
– Он из охраны, всегда ходит в грязной форме.
- Он постоянно в нашем бараке?
- Сидит, как пень на входе, с телефоном в обнимку.
Каждое утро охранник будил работниц. Вот и сейчас надрывался, старый чертяка:
- Ауфштеен! Вставать!
- Рано ещё.
- Девушки, поднимайтесь.
Первой вскочила самая шустрая подружка Катька, она постарше Сашки. Не продрав спросонья глаза, она как всегда начала припевать:
И пить будем,
И гулять будем,
А смерть придёт,
Помирать будем… Эх!..
Девчата потянулись в отдельный барак для умывания и всяких постирушек, туда были подведены медные трубы, вода текла в двадцать кранов. Постиранное бельё развешивали сушиться на колючей проволоке.
- Так и будем жить, пока война не закончится. – Задумчиво сказала Саша.
- А у нас есть выбор? – зло ответила Катя.
… Постепенно Александра притерпелась в лагере, да и подружки тоже. В бараке терпимо, почти не мёрзли. Сами дежурили и отапливали его двумя печками-буржуйками, таскали втихаря с завода куски угольных брикетов. На печурках варили суп-кашу из привезённого с собой из Украины пшена, пока его не истратили.
- Который месяц уже пошёл… - судачили они долгими вечерами.