Сталинские соколы. Возмездие с небес
Шрифт:
Организованные действия были невозможны. Нырнув с трехкилометровой высоты в задымленную глубину, мы просто выбирали цели и проводили атаки, второе звено, сообщив, что тянут «иванов» на «северный полюс» завязали бой с русским прикрытием над облаками.
Идущий впереди Штрассл крикнул в эфир направление, потом я его потерял.
Неожиданно из занавески передо мной показалась группа «железных густавов» перестраивающихся для атак по наземным целям. Стараясь держаться в зоне недосягаемости для стрелков противника, именуемой положением «взломщика», я по очереди атаковал русские машины. Одну на входе в пикирование, другую на выходе из него,
Домой я шел один, находясь в неведении результатов боя. Не успел я заглушить двигатель, как ко мне подбежал Эрих Лейе.
– Двое наших не вернулись, остальные сели, мы сбили десять «иванов», еще четверых накрыл джаз нашей зенитной артиллерии.
Несмотря на убедительную победу. четырнадцать против двоих, в его голосе не было особой радости, скорее усталость, он даже не улыбался по своему обыкновению.
– Сейчас тебя заправят и нужно снова лететь в тот же район на «свободную охоту». Собираемся над базой.
Я обреченно махнул рукой.
– Мой запас гостинцев для «иванов» нужно наполнить, три бетонных самолета свели его к минимуму.
– Есть для тебя хорошая новость. твою кандидатуру на награждение Железным Крестом 1-го класса утвердили, ты ведь набрал семь баллов из пяти необходимых.
– Если учитывать вылет, из которого я до сих пор не могу вернуться – то десять.
Подготовка самолета шла как на гонках. Пока техники суетились над ФВ-190, я покорно сидел в кабине, чувствуя, как потом выходит из организма влага. Можно не бояться, что тебя приспичит в неподходящий момент. Глотнув из фляжки протянутой мне механиком нагретой противной воды, я запустил двигатель и порулил на взлет. Вылеты превращались в конвейер.
Я думал о тех двоих, не вернувшихся из предыдущего вылета, кто это?
Когда я спокойным бодрым голосом, выработанным еще с летной школы, вещал в эфир «поехали», остальные самолеты были уже в воздухе. Звено я нагнал только в районе Понырей, пройдя траверз Малоархангельска. Пристроился, а где самолет Штрассла? Вот борт Лайе, вот самолет Тиля, который сейчас стал моим ведущим, а где Хуберт? Может он во втором звене под командой лейтенанта Бренделя?
Дымка рассеялась. Слабая летняя облачность собиралась на высоте более километра. Наверное, в такую жару пехота внизу мечтает о том, чтобы небеса разразились дождем, несущим прохладу, но для наших действий нужна ясность и она как раз есть.
Мы достаточно долго патрулировали район без результатов. Наконец, поступила наводка с земли. самолеты русских штурмуют наши позиции. Снизившись до двух с половиной километров, мы пошли в указанном направлении. «Иваны» оставили вермахт в покое и приняли вызов. Это были истребители. Пару раз мне заходили сзади, и только умелое использование скорости ФВ-190 позволяло сбросить противника с хвоста. Бой закончился без потерь при пяти победах, я никого не сбил, но остался жив, что уже сегодня являлось достижением. Еще один русский разбился в результате неудачного маневрирования.
Вернулись на аэродром. Пока мы были в воздухе, эскадра потеряла еще два самолета.
Я стал выяснять за своего товарища и частого ведущего. Наконец нашлись очевидцы, сообщившие,
Настроение пакостное. Жаль каждого потерянного товарища, но Штрассл был моим другом и ведущим на протяжении последних нескольких вылетов, к тому же он спас мою жизнь. В любом случае, он был достоин большего, чем превратиться в мешок костей, неизвестно как погребенных на чужой земле.
Утром 9 июля Эрих Лайе собрал командиров эскадрилий, вызвали и меня. Ему поступил приказ сформировать группу добровольцев в количестве двух звеньев для переброски в район Белгорода на усиление южного фланга. Аэродромом базирования всей первой группы продолжал оставаться Орел. Два звена добровольцев должны были временно перелететь на площадку подскока где-то между Белгородом и Курском и несколько дней поддерживать наступление дивизий. «Великая Германия» и 3-й танковой.
Площадка подскока находилась южнее деревни Верхопенье на самой линии фронта, но предполагалось, что нашим войскам удастся быстро сломить оборону русской стрелковой дивизии на данном участке.
К обеду добровольцы были набраны. Конечно, перебрасываемому подразделению нужен был врач, и меня включили в состав группы, возглавляемой обер-лейтенантом Тилем. Моим ведущим стал лейтенант Брендель.
После нервного приема пищи командир собрал нас для постановки задачи и снятия нервного напряжения, вызванного неведением. Тиль был достаточно краток, возможно, он сам не был посвящен во все подробности предстоящих операций.
– В районе Белгорода хотят сосредоточить авиацию непосредственной поддержки. Будем прорубать дорогу через оборонительную линию «иванов» для наступления наших войск на Курск. Думаю, на этом пути нам встретятся гвардейские танковые армии, численно превосходящие нас вдвое, соответственно «иваны» не оставят своих танкистов без помощи авиации, также превосходящей нас численно, так что будет жарко.
Мне осталось только дать распоряжения младшим эскадрильным врачам и собрать необходимое медицинское оснащение.
Звенья поднялись в воздух в 15.30. В безоблачном небе мы должны были встретить тройку «анн» везущих техников, полевые ремкомплекты и вооружение для обеспечения нашей группы на площадке подскока.
Мы шли над территорией занятой противником, пересекая курский выступ. В расчетах вылета Фокке-Вульфов и транспортов штабисты допустили непростительную ошибку и ФВ-190 не успели расчистить воздух перед «аннами», которые были атакованы русскими истребителями в момент установления с ними визуального контакта. Звено «иванов», заметив нас, очень спешило, а нам ничего не оставалось делать, как на полном газу идти на выручку транспортным самолетам, став вынужденными свидетелями разыгрывающейся драмы. Когда мы вошли в зону контакта с русскими, все три Ю-52 получили повреждения. Один упал, и весь экипаж, скорее всего, погиб, два других сумели дотянуть до своей территории, экипажи спаслись, но самолеты и груз были потеряны.