Сталинский диптих
Шрифт:
Девушка одарила меня белоснежной улыбкой и принялась читать выданную нам стопочку листов. Там всякая информация о плане первого дня и некоторая информация о днях грядущих. Съезд будет идти аж до 9-го июня!
Я протиснулся на свое кресло уже перед самым началом заседания и пропустил момент знакомства провинциальной учительницы с молодой прокуроршей. А оно, судя по бросаемым друг на друга взглядам, у моих соседок не задалось — «девочки» явно поссорились.
Скользнув взглядом по залу, я с интересом изучаю ближайшее окружение. Прямо передо мной устроился почтенный дед с
На сцене выстроился длинный ряд столов, очевидно, предназначенных для президиума, но сидит там пока всего лишь один дядька. Выглядит он немного потерянным, словно оказался здесь случайно. Я мельком глянул на него, подумал: «И кто же ты, бедолага, первый на линии фронта?» — и снова продолжил рассматривать своих соседей.
— Уважаемые депутаты… В соответствии с конституцией СССР… как Председателю Центральной избирательной комиссии, предстоит открыть Съезд народных депутатов СССР, — начал чтение своей речи под бумагу этот самый дядька, которого нам не представили. Судя по нашим справочным бумагам, некто Орлов.
— Выборы подтвердили, что народ видит в партии Ленина силу… Сегодня на Съезде присутствует 2155 народных депутатов СССР из 2249 избранных… — без неожиданностей вещал дядька, так и пребывающий пока в одиночестве.
А неожиданность случилась тут же, сразу после слов об открытии! Я, как и все остальные, ещё хлопал вяло, по привычке, когда на трибуну перед длинным рядом столов из зала буквально выскочил плешивый мужичок. Движения у него были резкими и суетливыми.
— Прошу почтить память погибших в Тбилиси! — взвизгнул он пронзительным, склочным голосом.
Плешивый мужичок, кажется, что-то сказал ещё перед этим, но говорил мимо микрофона, так что услышать его не удалось. Большинство присутствующих поняло, что произошло что-то незапланированное, люди стали озираться по сторонам, словно ища глазами тех, кто должен был разрулить ситуацию. Некоторые порывались встать, но тут же садились обратно. Не знал, что делать и ведущий Орлов…
— Товарищи, многими… — растерянно начал он и умолк!
Зал отреагировал примерно наполовину. Кто-то, я уверен, даже не до конца осознал, зачем встал — просто рефлекс, вернее, советская привычка делать то, что скажет главный. А главный у нас где? Всё верно — впереди на лихом коне… э-э-э… за трибуной, короче.
— Благодарю вас! — поспешно заявил выскочка буквально секунд через пять. — Вношу депутатский запрос: по поручению моих избирателей требую сообщить во всеуслышание сейчас, на Съезде народных депутатов СССР, кто отдал приказ об избиении мирных демонстрантов в городе Тбилиси 9 апреля 1989 года и применении против них отравляющих веществ, а также сообщить название этих отравляющих веществ. Толпежников… от 293-го Пролетарского национально-территориального избирательного округа, Латвия.
Мужичок, гордо встряхнув головой, с видом победителя передал свои бумаги Орлову. Тот, явно растерянный, принял их и начал читать, будто ничего важнее сейчас не было. По его лицу было видно: он абсолютно не понимает, как реагировать.
Жидкие аплодисменты совершенно
— Вам должно быть стыдно!
— Погибли люди! — поддержал её козлобородый дедок.
— Но солдаты там тоже погибли… Кто их убил? Митингующие! А с какими лозунгами эти ваши люди вышли на митинг? — негромко, но твёрдо спросила прокурорша.
Теперь ясно, почему они друг на друга так враждебно зыркают — наверное, уже обсудили, пока меня не было, политическую ситуацию в стране и не сошлись во взглядах.
Далее всё пошло гладко. Слово дали депутату Лукину, который зачитал нам предложенный список членов президиума, куда посадили «каждой твари по паре» — восемнадцать человек, среди которых были представители и Прибалтики, и Кавказа, и Средней Азии. По социальному положению тоже не обидели никого: в списке были и рабочие, и интеллигенция.
— Кто за предложенный состав, прошу поднять руки… — сухо предложил Орлов.
— Мандаты! — неожиданно для себя крикнул я с места, доставая свой из-за пазухи на заказ сшитого костюма.
Отдал я за этот костюм, с учётом за срочность, целую тысячу и не жалею — сидит на мне идеально. Правда, первых денег от окон пока нет, но видеосалоны ещё приносят тысячи по четыре в месяц, хотя полный зал собирается только на новинки какие-нибудь, вроде «Крепкого орешка». Очки с нулевыми диоптриями дополняли мой образ — краше я в них, конечно, не стал, но солиднее — это точно!
— Мандаты? — услышал меня Орлов. — Можно и мандаты! Будем ещё раз мандатами переголосовать, товарищи?
И люди послушно начали доставать свои корочки, поднимая их. Даже наш насквозь демократический съезд пока по большому счёт — стадо. Сказали показать мандаты — вот они, пожалуйста. Однако не ожидал я от себя такой активности — надо же заорать на весь зал! Какая муха меня укусила?
Прокурорша Лена бросила на меня заинтересованный взгляд, а вот учительница Ирина Евгеньевна смотрела так, словно сейчас достанет ручку и запишет мне замечание в дневник.
— Против? Воздержался? То есть практически единогласно! Я не вижу ни одного…
Мд-а! Никто не стал считать, кто там против, кто воздержался — по прежнему всеобщий одобрямс! Голосование ради голосования.
На трибуну стали выходить избранные. Первыми шли Горбачев с Лукьяновым, что неудивительно — они сидели в первом ряду.
— А вы молодец, — тихонько сказала мне Лена и погладила по ноге!
Этот неожиданный знак внимания выбил меня из колеи, и часть речи, звучавшей с трибуны, я пропустил, пытаясь понять — стоит замутить с узбечкой или хранить верность Марте? Прокурорша же, не абы кто!
— Нам нужно утвердить повестку дня и порядок работы Съезда. Хочу проинформировать народных депутатов СССР, что вчера по вашему полномочию заседали представители групп народных депутатов СССР в количестве 446 человек. Заседали в течение девяти часов и самым тщательным образом обсуждали эти вопросы для того, чтобы подготовить вам по ним предложения, — рокотал Горбачёв.