Стальная империя
Шрифт:
Кусты шевельнулись неясной тенью и под ноги разведчика упала галька.
—Эй, солдатик! — услышал прапорщик насмешливый девичий голос, — живой?
—Кто там? — полушепотом ответил Гордеев, отбросив бесполезный маузер и судорожно схватившись за шашку.
— Единственный, кто может спасти тебя от героической гибели.
Кусты еще раз чуть качнулись… Прапорщик готов был поклясться, что никто к нему не подбегал и не подползал, только рядом вдруг материализовалась лесная кикимора. Во всяком случае, именно так рассказывала о них маленькому Стёпушке бабушка: мол, кикимора мала, тонка, с большой головой, длинными руками, короткими ногами, у неё выпученные глаза, мохнатые лапы, рожки, хвост, она покрыта перьями или шерстью.
— Не ранен?
— Кто вы? — Гордеев говорил это, понимая, что произносит самую большую глупость, какую только можно выдумать в его положении.
—Урядник Юдина, ваше благородие, особый взвод ночных охотников, — насмешливо представилась “лесная жительница”.
И прапорщика будто тюкнуло в темечко, а память услужливо вытащила из закромов прогремевшее год назад на весь Дальний Восток награждение героических казачек, защищавших Благовещенск во время восстания ихэтуаней, и слухи, что все они до единой приглашены императором в его личную охрану.
—Не задели? Ну слава Богу! Отдохните, Ваше благородие, теперь мы повоюем…
Только теперь прапорщик заметил, как слева и справа от него бесшумно появлялись и перемещались вдоль тропинки неясные тени, слышалось сосредоточенное сопение и клацанье передёргиваемых затворов.
— Огонь по готовности! — уже громче скомандовала “кикимора” и направила в сторону японского десанта сигнальный пистолет Вери. Ослепительно белый комок огня вытянулся дугой к берегу, заскакал по камням, зашипел рассерженной змеёй, и его недовольный голос сразу же заглушил дружный треск автоматических винтовок Федорова-Рощепея.
– ---------
Историческая справка: Реальная Анастасия Юдина 1902:
В то же время на острове Попова
По ступенькам КП экспериментальной башенной батареи береговой обороны буквально скатился казак, ошалело вращая глазами и судорожно хватая ртом воздух.
—Господин капитан! Всё! Смяли нас! Охранения больше нет. Еще десять минут и японцы будут у орудий…
Артиллерист забористо, по-морскому выругался, бросил на планшет карандаш и рывком поднялся с места, одновременно расстегивая кобуру револьвера.
—Как же невовремя! Мы так хорошо накрыли Того! Сколько их?
—Не меньше сотни! В основном с миноносцев, что на камни налетели. Было больше. Первую волну наши пулеметчики посекли, а потом по ним врезали с воды прямой наводкой, а англичане ударили в тыл, в окопы ворвались…
—Англичане? С чего ты взял? Откуда они тут?
— Поручик пехотный сказал, до того, как убило его. Пароход ещё вечером шастал, вроде как германский, могли с него высадиться….
— Ладно, потом разберемся… Пошли, покажешь, откуда пойдут!
Они поднялись на контрэскарп как раз во время очередного залпа. Длинные языки пламени, вылетевшие из стволов и разорвавшие ночное небо, моментально
—Вот там и там нехристи поднимаются, — уверенно указал казак направление движения неприятеля. — А по-другому и не получится — скалы…
Решение пришло моментально. Офицер нырнул в боевую рубку уже зная, как и чем встретит врага.
—Никифоров! Слушай внимательно! Стволы — в ноль! Развернуть на 30 градусов влево, ориентир — одинокая сосна, правее два, зарядить холостым. Да, только пороховой заряд, и не жадничай! Огонь по красной ракете!
Точно такую же команду получила вторая башня. Стволы орудий нехотя отворачивались от вражеской эскадры и нащупывали новую цель. Треск ружейной перестрелки слышался всё ближе и вот на склоне, на фоне светлеющего неба появилась редкая цепь защитников — жалкие остатки двух рот прикрытия, в чью задачу входила противодесантная оборона побережья. В отступлении инфантерии с позиций артиллерист не видел ничего позорного, наоборот, удивлялся, что хоть кто-то остался в живых и более-менее организованно отходит после массированного обстрела главным морским калибром. Отступающие успели добежать почти половину расстояния до батареи, когда из-за откоса вымахнула и начала расползаться по небольшому плато темно-синяя волна военно-морских мундиров японского императорского флота. Вот они остановились, грохнул нестройный залп и несколько отступающих, будто споткнувшись, упали на пожухлую траву и больше не поднялись.
Капитан почувствовал, как у него повлажнели ладони при одной мысли, что пистолет может дать осечку и комендоры не увидят сигнал на открытие огня. Да нет, командир башни, прапорщик Никифоров, вполне самостоятельный и понимает, что делает и зачем. Должен сообразить… А если не сообразит? Вот и он сам, вылез из под брони, кричит и машет руками отступающим…
Японские матросы, сломавшие строй в предвкушении расправы над ненавистной батареей, превратившись в многоголовую и многорукую толпу, жаждущую крови, почти настигли беглецов и почти прорвались к орудиям. До них оставалось не более 30 шагов, когда с горы, господствующей над островом, взвилась в небо одинокая красная ракета, а в лицо атакующим плеснуло пламя из преисподней…
В Ормузском проливе. 2 часа после начала боя.
— Вот и все, Дмитрич, — вздохнул поручик Жуковский, — пара корабельных залпов — и нет батареи, только наше орудие и осталось. И корректировщиков накрыли.
— Впредь нам, дуракам, наука, — согласно кивнул фельдфебель, — коли выживем, конечно. Об заклад бьюсь, они по вершине чисто для проформы вмазали. И правы оказались. Вдругорядь корректировочный пункт рядом с ориентирами не ставить, скромнее надо быть, вашбродь, скромнее. А то вон штабных, что в португальской крепости засели, еще издаля в пыль разнесли, тоже чисто для проформы. А это грех смертный: они ж безвредные совсем, чисто кошенята, а потому бесполезные.
— И что сейчас предлагаешь, без корректировки?
— Почему же без? Помните, флотские жалились, что у них кто-то малый дальномер спер?
— Так это…
— …А Чемоданов нашел. Под кустиком валялся, — невозмутимо пояснил фельдфебель, — не Чемоданов, само собой, валялся, а дальномер. Маленький Кузнецов с ним сидит вон в тех камушках, под мешковиной. И телефон для него Чемоданов в портовой конторе нашел, в Бондарь-Басе еще. Хороший телефон, американский, фирмы Белл. Так что считайте, вашбродь, а мы тут меры примем. Эй, болезные! Брезент поправить! Водой смочить! — заорал он. — Живо, живо, ишаки, банником обдроченным деланные! Чем меньше пыли, тем позже нас накроют!