Стальная маска

Борик Пан

— Эх, двинул бы с тобой, да возраст не позволяет. Ну, а что? Вдвоём на шибенице висеть точно веселее! Хотя, с твоей-то шеей, повесить тебя будет тяжко, — заливаясь смехом, говорил учитель; сердце его тосковало.

— Как прибудешь в Демасию, сразу обменяй динары на руниты и не забывай: чуть что, ты можешь воспользоваться правом долговой расписки. Все чемоданы собрал, всё взял? Клинок от Бернара получил?

Угу, хорошо… Та-ак, о, письмо на аванпост взял, чтобы тебя пропустили? Молодец. Та-акс… Ну, вроде, всё, во имя Кейл, меня так отец на учёбу не собирал. — раздался смех Гэвиуса, а после были крепкие объятия, рукопожатия.

— Ты, конечно, боец хоть куда, да и парень не промах, но всё-таки будь осторожен, — коротко сказала Антуанетта, робко дотронувшись пальцами до ладони Витуса.

— Целуй её, дурень! — брат спешил дать совет, за что был награждён подзатыльником от Патриция.

Витус смутился, но пылающее жаждой приключений сердце, обладание тем огнём, который заставляет великие умы денно и нощно творить, он наклонил голову и кротко чмокнул девушку в щёку. Баронессы ахнули, их мужья с улыбками на лицах захлопали. Что за представление?! Почему все хлопают, они, по-вашему, что, актёры?! Но такова участь главных героев — они всегда на первом плане, разделяя со слушающим беды и победы, невзгоды и счастья.

— Я привезу тебе настоящую розу, самую красивую, — обещание сорвалось с уст Витуса, став самыми важными словами для сердца молодой особы.

О, что это были за чувства! Мы хотим, чтобы читатель понимал всю радость ситуации, ведь, возможно, сам совсем недавно проходил через подобное. Да, для нас, чьи сердца затвердели под тоннами бумаги, чьи пальцы от ногтей до запястья испачканы чернилами; для нас подобная романтика — чушь, детский лепет. Но Антуанетта была ещё молода, она входила в тот возраст, когда девушка уже может стать женщиной, и когда сказки про рыцарей на белом коне — надо же, Витуса повезёт четвёрка белых жеребцов! — особенно прекрасны. Что ж, вернёмся к прощанию.

— Юный господин, нам пора, а то так, глядишь, до вечера простоим. Нет, мне-то дела нет никакого. Хоть день, хоть ночь буду служить вам, добрейший паничек наш, самый, что ни на есть…

Здесь сделаем небольшое отступление, чтобы познакомиться со стариком Винуеном чуть ближе. Это был низкий,

худощавый тип с короткой бородой и лысой головой. Он всегда носил малиновый берет и донашивал уже протёртые шоссы и порванный на левом плече сюртук; прошлое заставляло его выглядеть достойно, но реалии были беспощадны. Это такой приятель, который всегда обедает жирным карпом за десять динаров, вместо скромной пахлёбки за два, а после снова жалуется на нехватку средств. Гэвиус был прав, когда говорил о нём, как о плуте и прохиндее. Он старался всячески подлизываться к Витусу, а рот у него вообще не закрывался! Он говорил столько, что наше перо было не в состоянии записать, да и, признаться честно, в этом не было нужды, потому как большая часть информации являлась пустозвонством. Но, к его чести, следует добавить: говорил он так же и на темы интересные, вёл рассказы важные. О них мы расскажем чуть позже, а сейчас станем наблюдать, как Витус в очередной раз машет всем рукой, садится в повозку, запирая дверцу, и видит за спинами близких четыре ярко горящих огонька, голубыми всполохами волнующихся в кустах. Киндред.

— Мама… — прошептал Витус; улыбка вырывалась из самого сердца.

— По коням, псы! — взревел сэр Мольцепани, и четвёрка рыцарей взобралась на тёмных лошадок, чей пол мы побоялись устанавливать, потому станем называть их "пятёрка тёмных"; их хозяева внушали страх и ужас, при взгляде на них, по спине пробегал холодок, уж слишком серьёзные-то были воины, излишне серьёзные, будто бы не живые вовсе.

Кучер — дядюшка Винуен (в дальнейшим мы обуздали его непрекращающийся поток слов, и он стал нам другом, потому мы стали называть его именно так), — велел жеребцам перейти на рысь, "пятёрка тёмных" двинулась следом. И вот усадьба Гальего остаётся позади и как привычная жизнь Витуса. Но не стоит расстраиваться, оставим печали! Вперёд, только вперёд! К победам через неудачи: сквозь терни мы достанем звезду, сможем одержать вверх и не важно, что недруг наш — сама судьба. Мы выпятим грудь и со слезами на глазах будем рвать глотку, кричать о том, что всё ещё не кончено, что эта ошибка сможет закалить наши сердца, придать сил на будущие подвиги. Вперёд! Вперёд! Вперёд!