Стальной пляж

Варли Джон Герберт

Затем она вернулась в школу и принялась звонить в колокол. Под крышей колокольни раздражённо завозилась дюжина летучих мышей, отдыхавших от долгой ночной охоты. Перезвон школьного колокола разнёсся над сонным городком, и вскоре появились дети. Они спешили по Конгресс-стрит, готовые к началу нового учебного дня.

Вы уже догадались, что новая училка — это я?

Хотите верьте, хотите нет, но так и есть.

Кого я пытаюсь разыграть? Ни в коем случае я не могла бы вообразить, будто способна многому научить детей Западного Техаса. Формировать юные умы — вовсе не моё дело. Этому

надо учиться годами.

Но погодите-ка! Здесь, как часто бывает в исторических парках, всё не совсем так, как кажется.

Я занималась с детьми четыре часа в день, с восьми до полудня. После обеда они все переходили в другое помещение, совсем неподалёку от центра для посетителей, и там им давали настоящее образование, соответствующее требованиям Лунной Республики. Получая его лет пятнадцать, сорок процентов школьников действительно научатся читать. Представьте себе!

Так что я была всего лишь декорацией для туристов. Именно этим доводом мэр Диллон и городской совет в конце концов убедили меня согласиться на такую работу. Этим, а ещё заверениями, что родителям по большому счёту нет дела до того, что мы проходим каждое утро, притом что техасцы в массе своей гораздо больше, нежели горожане за пределами парка, озабочены тем, чтобы дети научились "читать, писать и считать". Причудливость последнего замечания меня и привлекла.

По правде говоря, преодолев первые месяцы (когда я частенько думала, что мелкие ублюдки вот-вот с ума меня сведут), я втянулась. Годами я жаловалась всем, кого могла заставить постоять спокойно достаточно долго, чтобы меня выслушать, что мир вот-вот развалится ко всем чертям, и всё из-за недостатка грамотности. Логичная позиция для журналиста печатного издания. И вот мне выпал шанс своими руками хотя бы немного поправить положение.

Методом проб и ошибок я постигла, что научить детей читать не трудно. Проб? Скорее злоключений. Прежде чем я выработала свою систему, сколько раз мне подкладывали лягушек в ящики стола, сколько шариков из жёваной бумаги угодило в мой затылок! Что же до ошибок, их я наделала кучу, и первой и самой главной было полагать, будто бы встреча с великими литературными произведениями сама по себе привьёт ученикам такую же любовь к слову, какую всегда ощущала я. Всё оказалось намного сложнее, и я уверена, что потеряла много времени, заново изобретая велосипед. Но в конце концов сработало сочетание старых методов с новыми, дисциплины со здоровым юмором, наказания с поощрением. Я не одобряю мысль, что не стоит изучать такой предмет, который не удаётся обратить в весёлую игру, но не верю и в то, что детям можно что-либо насильно вбить в головы. Но вот что поразительно: я могла бы их бить. На стене классной комнаты висит ореховый пруток, и мне дозволено им пользоваться. Я обнаружила, что возглавляю одну из немногих школ, где многие сотни лет разрешены телесные наказания. Родители против них не возражают, ибо техасцы не подвержены новомодным и легкомысленным веяниям, а Лунный Совет по образованию вынужден скрепя сердце допустить их, поскольку такие наказания — часть исследовательского проекта, утверждённого ГК и Советом по древностям.

Уверена, конечные результаты исследования окажутся недостоверными, ибо я не пользовалась прутом — разве что однажды, в самом начале, чтобы показать: слишком испытывать моё терпение не стоит.

Как и во многих других случаях в Техасе, здесь требовалось знатно потрудиться ради результата, который большинство жителей Луны в принципе не сочли бы достойным стольких усилий. Спросите любого современного преподавателя, и он скажет вам, что в наше время чтение не относится к сколько-нибудь полезным навыкам. Если вы можете научиться говорить и слушать, уже хорошо; остальное решат за вас машины. А что касается счёта… что ещё за счёт? Вы имеете в виду, что и правда можете представить себе, как числа складываются у вас в уме? Забавный светский талант, но не более того.

* * *

—

Ну что, Марк, — произнесла я, — давай посмотрим, как ты с этим справишься.

Белобрысый шестиклассник взял колоду, придерживая её указательным пальцем сверху и нажимая большим пальцем посередине, остальные три пальца согнул и подпёр ими колоду снизу. Затем неловко выложил круг, раздав по одной игральной карте каждому из пяти отличников, собравшихся у моего стола, и мне. Он раздавал, буквально нависая над столом. Что поделать, прежде чем научишься бегать, приходится поползать…

А что? В чём ты лучший спец, тому и учишь, не так ли?

— Неплохо, Марк. А теперь, дети, скажите, как мы это назовём.

— Хватка механика, мисс Джонсон, — в один голос откликнулись они.

— Очень хорошо. Теперь попробуй ты, Кристина.

Каждый из пяти учеников попытал счастья. У многих из них руки были ещё слишком малы, чтобы правильно держать карты, но все старались изо всех сил. Мне показалось, что у одной ученицы, симпатичной темноволосой Элизы, хорошие задатки. Я собрала карты и лениво перетасовала колоду.

— А теперь, когда вы этому научились… забудьте.

В ответ раздался хор удивлённых возгласов, и я подняла руку:

— Подумайте над этим. Если вы увидите у кого-то такую хватку, что это скажет вам? Элиза?

— Что этот человек, возможно, жулит, мисс Джонсон.

— Об этом, милая моя, нельзя говорить, если точно не уверена. Вот поэтому никто не должен поймать тебя на этом. Со временем вы попрактикуетесь и отыщете собственные приёмы, которые не будут выглядеть хваткой, но сработают так же хорошо. Завтра я покажу вам некоторые из них. Урок окончен.

Дети принялись просить меня позволить им остаться ещё ненадолго. В конце концов я уступила, при условии "всего разочек", велела одному из учеников перетасовать карты, выбрала туза пик и положила сверху колоды. Затем раздала каждому по пять карт.

— Итак, Уильям, у тебя фулл-хаус, тузы и восьмёрки.

Он перевернул карты — и, ей-богу, учительница оказалась права. Я по очереди назвала карты в каждой пятёрке, что раздала ученикам, и перевернула верхнюю карту в колоде, которую держала в руке. Это по-прежнему был туз пик.

— Поверить не могу, мисс Джонсон! — воскликнула Элиза. — Я смотрела очень внимательно, стояла близко-близко, но не видела, как вы сдали вторую карту.

— Милочка, если захочу, я могу сдавать вторую день напролёт прямо у тебя перед носом, и ты не увидишь. Но сейчас ты права, я не сдавала.

— Тогда как вы сделали это?

— Краплёные карты, дети, — вот лучший способ провернуть фокус, когда люди плотно стоят вокруг и смотрят во все глаза. Если, конечно, вы умеете с ними обращаться. Таким образом, вам необходимо сделать лишь одно нужное движение, а дальше можете спокойно раздавать.

Я показала им настоящую колоду у себя в подоле, затем встала и начала подталкивать всех к двери.

— Подготовка, дети, подготовка важнее всего! А теперь послушайте меня те, кто читает "Повесть о двух городах". Кто осилит следующие четыре главы к завтрашнему уроку, начнут вместе со мной изучать инджог [69] . Думаю, он вам понравится. Ну же, валите! Обед уже на столе и родители заждались.

Я проследила, как они высыпали на солнцепёк, потом прошлась по классу, поправила парты, вытерла доску и убрала свои бумаги в стол. Когда всё было прибрано, я достала с полки свою соломенную шляпку, вышла на крыльцо и закрыла дверь. На ступеньках сидела Бренда, привалившись спиной к стене, и с улыбкой глядела на меня снизу вверх.

69

Injog, или in-jog (англ.) — карточный фокус, может служить мошенническим приёмом. Точное русское название переводчику неизвестно.