Стальной ураган

Прудников Виктор

Ночью, когда бой затих, можно было поужинать, отдать необходимые распоряжения, подписать документы, снова заходит Серенко и говорит, что Леонова надо эвакуировать в тыл: получилось нагноение раны. А сам прячет глаза. Я сказал: „Пусть эвакуируют, только чтобы вы проследили за могилой“.

Серенко посмотрел на меня удивленно: „Так вы знали, что Леонов скончался?“ Я ответил: „Да“» [156] .

Начальник политотдела получил хороший нагоняй, хотя и пытался найти убедительные аргументы для своего оправдания: обстановка была сложная. Об этом разговоре с командиром корпуса Серенко никогда не вспоминал, видимо, чувствовал свою вину. В октябре 1943

года его отозвали на другой участок работы, в корпус прибыл генерал-майор танковых войск И. М. Соколов.

156

Из личного архива А. Л. Гетмана.

Корпус продолжал освобождать территорию Белгородчины, затем — Сумщины. Гетман надеялся, что ему удастся воевать за свое родное село Клепалы, где прошло его детство до поступления в школу Червонных старшин. Но обстоятельства сложились так, что воевать пришлось на Полтавщине.

В эти дни газета «Правда» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении воинских званий офицерам и генералам Красной Армии. В списках он нашел и свое имя. Ему присваивалось звание генерал-лейтенанта. 29 августа 1943 года он был награжден орденом Суворова II степени. Награды получили комкоры С. М. Кривошеин и А. Г. Кравченко, начальник штаба 1-й танковой армии М. А. Шалин и другие танкисты. В Указе говорилось, что награды вручены «за умелое и мужественное руководство операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях с немецко-фашистскими захватчиками».

В начале сентября 1943 года 1-я танковая армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и расположилась в районе г. Сумы, а 6-й танковый корпус был передан 40-й армии генерала К. С. Москаленко.

9 сентября Гетман получил приказ Катукова, гласивший: «6-й тк по распоряжению тов. Юрьева (псевдоним Г. К. Жукова) и командующего войсками Воронежского фронта временно остается в составе 40-й армии и выполняет боевую задачу, поставленную командующим 40-й армией. После выполнения задачи все танки корпуса свести в одну танковую бригаду.

Сформированную одну тбр, 6 мсбр и корпусные части усиления с оперативной группой штаба корпуса оставить в оперативном подчинении командующего 40-й армией, остальной состав корпуса сосредоточить в районе Ольшанки, Малая Чернетчина, Сеянов, Бориловка» [157] .

Приказ ошеломил командира корпуса. Быть приданным 40-й армии — еще куда ни шло. В ходе войны часто случалось, что в связи с фронтовой необходимостью отдельные части и даже соединения передавались в подчинение другим армиям. Настораживала вторая часть приказа о сформировании из оставшихся танков отдельной бригады и продолжении боевых действий. Это означало, что в ближайшее время корпус не получит ни техники, ни вооружения, ни личного состава. Воевать придется теми силами, которые остались в бригадах после многодневных боев.

157

ЦАМО РФ. Ф. 3413. Оп. 1. Д. 17. Л. 48.

Опротестовывать приказ было бессмысленно, но создавшееся положение Гетман решил обсудить со своими ближайшими помощниками — начальником штаба Ситниковым, начальником политотдела Соколовым и начальником оперативного отдела Жагуло. Генерал Соколов предложил пригласить и начальников служб — командующего артиллерией полковника А. П. Геллертова, корпусного инженера майора Г. Ф. Любицкого, от ремонтных служб инженер-подполковника Т. В. Синицына и начальника тыла подполковника П. С. Пуховца.

Познакомив собравшихся с приказом Катукова, командир корпуса высказал свои соображения по поводу дальнейших

действий и попросил начальников служб отнестись самым серьезным образом к тому, чтобы вновь созданная бригада имела все необходимое для выполнения заданий командования.

Приказы в армии не обсуждаются, но нужно было найти оптимальный вариант его выполнения. На этом оперативном совещании решено было свести оставшиеся танки в 200-ю танковую бригаду, провести тщательную разведку переднего края противника, а перед наступлением — рекогносцировку, только потом начинать боевые действия.

А тут как раз подоспел приказ командарма Москаленко, предписывавший совместно с частями 47-го стрелкового и 2-го танкового корпусов нанести удар на Ромодан, Покровскую, Богачку и к исходу 12 сентября овладеть городом Хорол.

Задача: свернуть фронт противника, не дать ему организовать оборону на реках Псел и Хорол, перерезать коммуникации Полтава — Киев [158] .

Разведка вскоре сообщила, что перед фронтом корпуса противник располагает до 20 артиллерийских батарей разного калибра, до 10 минометных батарей и до 40–50 танков. Если учесть еще авиационную поддержку, то можно сказать: у немцев здесь достаточно крупные силы. Даже сводной бригаде тягаться придется трудновато.

Обрадовал начальник штаба 40-й армии генерал-майор А. В. Батюня, сообщивший, что для корпуса на станцию Лебедин прибыло 12 танков — 10 тридцатьчетверок и 2 танка Т-70.

158

ЦАМО РФ. Ф. 3413. Оп. 1. Д. 17. Л. 53.

Наступление на Хорол началось после десятиминутной артподготовки. Более длительный обстрел позиций противника не позволяли возможности — наличие боеприпасов. Пехота и танки медленно продвигались вперед: немцы бросались в атаку арьергардными силами. Когда в бой втянулся 2-й танковый корпус, части 200-й бригады значительно продвинулись вперед. Комбриг Моргунов донес, что его танки вышли к поселку Краснознаменное. Дальше наступление развивалось более успешно. Гетман торопил ускорить разгром окруженной у города Гадяч небольшой немецкой группировки. Форсировав 13 сентября реку Хорол и заняв Краснознаменное и Новоселовку, части корпуса приступили к зачистке восточного берега реки Сулы.

Напряженность боев не спадала, нередко они вспыхивали даже ночью. Записи в журнале боевых действий корпуса свидетельствуют: «В 6-00 корпус совместно с частями 161-й стрелковой дивизии, перейдя в наступление, овладел совхозом „Еремовщина“, перерезал железную дорогу Гадяч — Лохвица.

Выполняя поставленную задачу по ликвидации противника на реке Сула, совместно с частями 569 сп 161 сд корпус постоянно наступал у „Еремовщины“, был контратакован 5 „тиграми“, зашедшими с тыла, и 2 самоходными пушками „фердинанд“ с пехотой. В результате боя 200-я тбр потеряла два танка Т-34, пять танков Т-70 и одну СУ-122…

Очищение восточного берега р. Сулы проходило тяжело» [159] .

Командир корпуса понял, что если бои будут продолжаться с такой ожесточенностью, то через несколько дней в строю не останется ни одного исправного танка. Он отправился в штаб 40-й армии, надеясь решить с Москаленко два важных вопроса: либо вывести корпус из боя, либо пополнить его танками, артиллерией и другими видами вооружения.

Встреча с командующим 40-й армией ничего не дала. Он настаивал на том, чтобы корпус продолжал наступление. Какими силами — его мало интересовало.

159

ЦАМО РФ. Ф. 299. Оп. 3070. Д. 187. Л. 14.