Стальные гробы рейха
Шрифт:
«Ну что за район! — сетовал потом Топп. — Другие субмарины, как видно из их донесений, в теплых морях уничтожают под носом у американцев лучшие суда прямо у входа в Нью-Йорк, а U-552 без толку болталась здесь, среди льдов и снежной вьюги. Торпеды отказывали, орудие неисправно, нет почти никакого движения судов, и, кроме того, мерзнешь…»
Рассвет принес боевую тревогу. На пределе видимости был обнаружен эсминец, идущий полным ходом в восточном направлении. Топп предположил, что это корабль охранения, следующий на встречу с транспортом. Как только
«Полдень. Ярко светит солнце, — рассказывал Топп. — Снова боевая тревога! Еще один самолет в воздухе! Однако, по всей вероятности, летчики не заметили лодки. Но и эсминец настигнуть не удалось. Теперь он уже примерно в 30 милях от нас. Решаю остаться под водой и выждать. А что если эсминец возвратится с транспортом? Дальность действия шумопеленгатора по-прежнему значительно превышает видимость. Ветер усиливается. Дует с северо-запада. Сила его — 5–6 баллов. Даже на перископной глубине лодку качает очень заметно.
В 14.20 слева на траверзе прослушиваются шумы винтов эсминца. Рядом с ним идет транспорт, но шум его винтов гораздо слабее. В 14.37 приказываю всплыть, но пока ничего не видно. Волны набегают как раз с той стороны, откуда доносятся шумы. Между тем северо-западный ветер усиливается до семи баллов. Заливающая верхнюю палубу вода сразу замерзает. Температура воздуха — минус восемь. Лодке приходится теперь чаще погружаться, чтобы освободиться ото льда. Шахта подачи воздуха к дизелям застыла и не закрывается. Этого надо было ожидать. Перископ вращается и поднимается с трудом.
Продувание цистерны быстрого погружения длится слишком долго. Погружаемся глубже, чем следует. Легко можно удариться о грунт — до того здесь мелко. В 19.00 всплываем. В 22.00 снова погружение, чтобы освободить лодку ото льда. Шахта подачи воздуха к дизелям закрывается не сразу. После получасового нахождения под водой всплываем вблизи мыса Рейс…
В 23.15 обнаруживаем наконец силуэт судна, идущего курсом на юго-запад. Находимся как раз между этим судном и маяком на мысе Рейс. Тут появляются еще два корабля, которые следуют на север. Один из эсминцев отделяется и быстро уходит вперед…»
В 23.30 Топп скомандовал: «По боевым постам!» — и вышел в атаку на замеченный первым больший по размерам силуэт. Огни на судне выключены. Начав маневр, он определил, что транспорт шел со скоростью шесть узлов. Топп попытался повернуть на юго-восток, но это не сразу удалось: волны, разбиваясь, обдавали мостик лодки, и вода сразу же замерзала. Волнение моря усиливалось. Налетали снежные заряды с градом.
«Неужели все против нас? — продолжает Топп. — Видимости никакой. Транспорт словно кто-то проглотил. Скоро он вновь показывается…
В 00.43 готовимся к атаке из пятого аппарата, но выстрела не получается ни электрическим, ни ручным способом.
В 01.21 вторая попытка, на этот раз из первого аппарата. Расстояние до цели — 600 метров. Вскоре после выстрела шум
В 01.48 — третья атака. Выстреливается торпеда из второго аппарата. Дистанция — 500 метров. Шум винтов торпеды отлично слышен, но снова промах! Судно не стоит стольких торпед, но все равно! Так или иначе, с транспортом надо покончить.
Радист докладывает, что транспорт ведет радиосвязь с берегом на волне 600 метров. Судно запрашивает пункт назначения. Выясняется, что оно принадлежит частному владельцу. Потом транспорт радирует об угрожающей ему атаке со стороны подводной лодки. Как же так? Обнаружить лодку транспорт не мог: ночь слишком темна и видимость очень плохая. Может быть, ему удалось заметить след торпед? Как бы там ни было, транспорт застопорил машины и почти не движется.
В 02.42 — четвертая атака. Волнение моря 4–5 баллов, ветер северо-восточный, силой до шести баллов. Выстрел из третьего торпедного аппарата с дистанции 400 метров. Наконец-то! Попали в корму. Судно погружается, но успевает послать в эфир сигналы бедствия. Через 10 минут над водой отвесно выступает лишь носовая часть, но скоро и она скрывается. Глубина моря там была метров восемьдесят…»
Теперь U-552 направилась на восток. Под тяжестью нависшего льда порвалась антенна. Исправив ее, Топп доложил Деницу о достигнутых результатах и попросил дальнейших распоряжений. Он донес: «Остались две торпеды. Передать их другой лодке невозможно из-за обледенения и условий погоды».
Ответная радиограмма с приказанием возвращаться в базу пришла вечером. Настроение у всех неважное, особенно у командира. Днем море словно вымерло. Суда противника, вероятно, укрывались где-нибудь в гавани, а ночью под сильным охранением незаметно продвигались, прижимаясь вплотную к берегу, от одной бухты к другой.
Два небольших парохода — слишком мало для такого дьявольски трудного похода. Так думал Топп, возвращаясь домой. Как это часто случается, именно теперь стали попадаться настоящие транспорты. Тоннаж первого встретившегося судна был не меньше 10 000 тонн. Транспорт обнаружили ночью, но при сильном волнении нечего было и думать об атаке, да еще только артиллерийским огнем. На рассвете показалось другое судно примерно такого же водоизмещения. Транспорт следовал на юго-запад и находился в очень удобной для атаки позиции, но из-за страшного северо-западного ветра поддерживать контакт с ним было невозможно, и Топп отпустил добычу. После полудня встретилось третье судно — транспорт с на редкость высокими мачтами. Атаковать его также было невозможно. И все это в течение одного дня, в условиях, когда нечем нанести удар!
Между тем транспорт подошел к подводной лодке настолько близко, что ей пришлось погрузиться. Тут терпение командира лопнуло, и он решил попытаться обмануть противника. Флага или других знаков национальной принадлежности на судне не было видно, вооружения — тоже. Открывать огонь по транспорту из 88-миллиметровой пушки при таком волнении нельзя. Лишь 20-миллиметровая зенитка, находившаяся над рубкой позади мостика, в какой-то мере годилась для осуществления задуманного. «К всплытию!» — приказал Топп.