Стань моим завтра
Шрифт:
Закон о запрете курения в общественных местах загнал всех страждущих и болящих на крышу. Здесь всегда можно было встретить персонал больницы или кого-то из особо ушлых пациентов, пронюхавших про это место.
Марина стояла, облокотившись о высокое металлическое ограждение и смотрела вдаль. В ее руке была наполовину докуренная сигарета, пепел с которой падал на черное битумное покрытие кровли и, тут же подхваченный ветром, разлетался вокруг.
– Мечтаешь?
Прикуривая на ходу, к ней подошла Катя.
–
– Ничего, – безразлично ответила Марина, даже не посмотрев на подругу.
– Я так понимаю, Олег вернулся? – заглядывая женщине в глаза с пониманием спросила Катя.
Ларина щелчком отстрелила окурок и повернулась к подруге.
– Когда ты его наконец выгонишь? Ну правда, – поднажала та, видя скептический взгляд Марины. – Неделю где-то шатался, и тут на тебе – приперся. Мар? – она дотронулась до ее руки.
– Я пыталась, ты же знаешь. Ну, что я могу поделать? Он пришел со сломанной ногой, букетом цветов, а от его покаянной речи обрыдался бы даже судья инквизиции. Угрожал, что покончит с собой, если брошу его, – доставая из пачки новую сигарету, добавила Марина.
– Вот козел. Ты же знаешь, что он трус. Ничего он с собой не сделает.
– Да знаю я, – махнула рукой Марина и, засунув сигарету обратно в пачку, направилась в сторону пожарного выхода.
Все это Марина знала, так же, как и то, что все еще чувствовала какую-то странную, наивную ответственность за того, кого когда-то приручила. У нее будто не хватало сил, а может быть – просто удобно? Было кого винить в собственных неудачах. Ничего не нужно менять. Да и зачем? В те моменты, когда Олег не пил, он был почти идеальным. Может быть дело в ней самой? Может быть, это она слишком много требует?
Марина спустилась по металлической лестнице к лифту.
– Карасев, – строго сказала она, увидев в небольшом техническом коридоре у окна своего пациента. – Что вы опять здесь делаете?
Молодой человек в серой больничной пижаме, затушил окурок в жестяной банке и, бодро помогая себе костылями, запрыгал к ней на своей единственной ноге.
– Мариночка Владимировна, то же что и все остальные – дышу свежим воздухом.
– Вернитесь в палату, иначе мне придется запретить вам оттуда выходить.
– Ну зачем так сразу? Я ж на минуточку. Одна нога здесь… – осклабился он. – Хорошо выглядите, – прерывая неловкое молчание, добавил Карасев, когда они вдвоем вошли в кабину лифта.
– Лесть вам не идет, Карасев. Марш в палату и будьте паинькой. Тогда я не расскажу о нарушении больничного режима галвврачу, – беззлобно проговорила Марина и, усилив свои слова строгим взглядом, направилась в сторону ординаторской.
В кармане халата завибрировал сотовый. Она достала телефон и поколебавшись несколько мгновений нажала «ответить».
Похоже Олег и вправду решил загладить свою вину. Ужин он готовил редко, да и вообще домашние дела были не про него. Марина знала, что Катя права. Через пару недель снова начнутся придирки и скандалы. Чем чаше она прощала
В ординаторской было пусто. Марина налила себе кофе и расположилась на одном из двух стоящих вдоль стен диванов. Еще этот Ковалевич. Похоже с ним будет не просто договориться. Она знала, какой это шок – узнать, что твоя жизнь больше никогда не будет прежней. Почти все сопротивляются. Она уже привыкла. Но все равно, каждый раз ей было их безумно жаль. Опять ее жалость. Когда же она наконец атрофируется?
Допив кофе, Марина снова решила попытать счастья с новеньким. Пока она шла в его палату из головы никак не шла мысль об ужине. Ей снова придется делать вид, что все в порядке. Гнуть морду смысла нет, а иначе зачем она его вообще впустила? Марина в очередной раз пожалела о своем решении. Самое ужасное – это лечь с ним в кровать. Хорошо, что у него сломана нога и ей будет проще отмазаться от секса.
– Как он? – проходя мимо поста дежурной медсестры, она кивком указала на палату больного.
– Побуянил, сейчас вроде унялся. Вы к нему?
Марина кивнула и, не останавливаясь, зашла в палату. Мужчина спал, повернувшись лицом к стене. Она еще пару минут постояла на пороге и уже решила, что зайдет к нему завтра, увидела, что глаза его открыты.
– Не спите? – вполголоса спросила она.
Пациент не реагировал. Марина понимала, что нужно с ним поговорить. Он действительно живой человек и заслуживает каплю сочувствия. Но сейчас оно было нужно ей самой. Марина решила не обострять еще даже не начавшиеся отношения с пациентом своими дурацкими остротами, которые непроизвольно лезли из ее рта в такие вот минуты тотального жаления себя.
– Вы принесли мне немного сочувствия? – поворачивая к ней голову, сипло спросил Андрей.
Марина глубоким вдохом подавила поднимающуюся изнутри волну возмущения и улыбнулась.
– Именно так. Я просто хочу помочь вам. Например, научить элементарным вещам, которые сделают вас более самостоятельным. Вы живы вот и живите дальше.
– Жив? – возмутился Андрей. – Хотите так же?
Марина сделала несколько шагов к его кровати и остановилась напротив.
– Я понимаю, случившееся кажется вам несправедливым. Так и есть. Но жизнь продолжается, и вы должны…
– Я ничего никому не должен, – перебил ее Андрей и снова отвернулся к стене. – Разговор окончен. До свидания.
Марина еще несколько минут стояла у его кровати и видя, что контакт потерян, быстро вышла.
Марина медленно катила тележку по проходам между стеллажей супермаркета, наконец, закинув в нее пару йогуртов, пошла на кассу. Долго курила у подъезда, то и дело поглядывая на темнеющие в вечерних сумерках окна на пятом этаже. Вошла в подъезд, поздоровалась со спешащей домой соседкой и, проигнорировав подъехавший лифт, решила подняться пешком. «Полезно для задницы», – старалась шутить она.