Стань моим завтра
Шрифт:
– Все совсем неплохо, – чуть заметно улыбнулась она. – При регулярных занятиях мы сможем добиться хороших результатов. Только вам нужно есть, иначе…
– Мне плевать, – бросил он и снова отвернулся к стене. – Уходите.
– Андрей Николаевич, я ваш лечащий врач и…
– Мне все равно. Прошу вас, – он снова повернул к ней голову, и Марина напряглась под его испытующим взглядом.
Да, он был слаб и потерян, но была в нем какая-то странная сила, не позволяющая его ослушаться.
– Мне совершенно не нравятся наши с вами взаимоотношения,
Она едва не защемила подол халата, так быстро закрыла за собой дверь. Сердце подскочило к самому горлу. Марина не понимала, почему так реагирует на нового пациента. У нее и раньше попадались «крепкие орешки», но терпение помогало ей найти подход к любому. Она зашла в следующую палату.
– Ну что, Карасев, много женщин охмурили? – цинично улыбнулась она, подсаживаясь на край его кровати.
– От дамочек отбоя нет, – нараспев сказал Карасев. – Они чувствуют мой животный магнетизм.
– Что с протезом?
Карасев тут же сник, косясь на прислоненное в углу длинное пластиково-кожанное чудовище.
– Мариночка Владимировна, – заискивающе начал Карасев. – Ну неудобно мне и болит. Я на костылях быстрее хожу, чем на этой стропиле, – жаловался он.
– Паша, я понимаю, что это тяжело и больно. Но ты же понимаешь, что научиться стоит. Иначе сколиоз тебе обеспечен. И не только искривление позвоночника. Ты молодой красивый парень, ты обязательно привыкнешь. Костыли у тебя никто не отнимает, но давай попробуем еще. Договорились? – заглядываю пациенту в глаза, совершенно искренне попросила Марина.
Ей было приятно вот так вот по душам говорить с Карасевым, после колючей перебранки с Ковалевичем.
– Если только ради вас, Мариночка Владимировна.
– Ох и сердцеед же ты, Карасев, – поднимаясь усмехнулась Марина.
Весь день до вечера ее не оставляла мысль о том, как же ей вывести своего «неподдающегося» на контакт. Те сведения, что сообщил о нем друг, не давали ей совершенно никакого представления чем же он любил заниматься. Кроме машин, естественно. Марина тихо постучала, надеясь, что он уже спит, но ее пациент лежал с открытыми глазами, пялясь в потолок. На тумбочке у кровати лежали в тарелке начинающие портиться яблоки и груши, перебивая своим сладковато-гнилостным ароматом, запах лекарств и хлорки.
– Я попрошу девочек убраться здесь, – придвигая к кровати больного стул, сказала она. – Если не хотели есть, отдали бы девчонкам на посту. Они бы с удовольствием…
Она запнулась, встретившись с ним глазами.
– Простите, это не мое дело, – усаживаясь на стул, бросила Марина.
Она заправила за ухо выбившуюся из хвостика темную вьющуюся прядь и, бросив на него оценивающий взгляд, раскрыла книгу, что принесла с собой.
– Я надеюсь, вы любите сказки, – смущенно улыбнулась она и принялась негромко читать.
Не успела
– Зачем все это?
– Вы не хотите идти на контакт. Я совсем ничего о вас не знаю. Значит будем пробовать, как говорила моя физичка, методом научного тыка, – она уверенно посмотрела ему в глаза.
Сейчас в них не было злости, или боли, только тихая решимость.
– Вы же не отстанете, если я попрошу вас уйти?
– Спите, а я почитаю вам перед сном. Под волшебную сказку лучше засыпать, чем под те мысли, которые теснятся сейчас в вашей голове.
– Вы знаете, что это за мысли? – упрямо спросил он.
– Предполагаю. Ну, все, хватит разговоров. Это всего лишь сказка. Вам полезно отвлечься. Закрывайте глаза, – она опустила взгляд на страницу и тихо продолжила с места, где он прервал ее.
– Детский сад, – буркнул Андрей и отвернулся к стене.
Он пробовал по привычке злиться, но ее тихий мягкий голос успокаивал его, затягивая, как в черную воронку, в сон.
Глава 2
По дороге в ординаторскую Марина перекинулась парой дежурных фраз с медсестрами на посту и забрала по просьбе Кати результаты анализов ее пациентов.
– Добрый день, Максим, – Марина протянула руку поднявшемуся ей на встречу молодому человеку. – А почему в коридоре? Опять выгнал?
– Доктор, я очень хочу помочь, но я не знаю как. Рассказываю ему, что все ребята передают ему привет и просьбу держаться. Что все помнят и любят его. Ждут, когда вернется.
– Я не думаю, что такие разговоры его сейчас обрадуют. Поймите, Максим, ему кажется, что жизнь кончилась. Что все остались прежними, а он никому не нужен – отбракованный материал.
– Но это не так. Ему уже и место наставника подготовили. Он же гонщик гениальный.
– Он и вправду так хорош? – с интересом спросила Марина.
– Да что вы, неоднократный призер кольцевых автогонок, – заулыбался Максим. – Хотя, наверное, вы правы, – тут же сник он. – Ему неприятно сейчас слышать про клуб и гонки.
– Все наладится. Просто будьте его другом. Ему сейчас другого и не нужно.
– Вы к Андрею? Он сегодня поспокойнее. Говорить не хочет, но хоть не кричит, как раньше, – повеселел Максим.
– У меня еще дела, зайду позже, – улыбнулась ему Марина и хотела уже уйти, но Максим остановил ее.
– Если нужны еще деньги, вы только скажите, – с неловкостью присущей денежным вопросам, сказал он.
Марина с мягкой улыбкой кивнула и быстро пошла по коридору и уже через минуту скрылась за дверью, ведущей к лифту.
У кабинета главврача было тихо. Казалось, даже запах больницы оставался за стеклянными дверьми, отрезающими его приемную от общего коридора. Цветы на подоконниках и кадках. Мягкий, уже порядком протоптанный, ковер на полу, и солнце, по странному закону физики, постоянно заглядывающее в окна его кабинета.