Станция Араминта
Шрифт:
Шугарт тоже отказался принимать участие в этом мероприятии, а Джардайн после недолгих размышлений решил присоединиться, как он сказал «из чистого любопытства». Кеди явно был в нерешительности, его круглое румяное лицо выражало то одну эмоцию, то другую. Наконец, чувствуя на себе пристальный взгляд Глауена, он довольно мрачно сказал:
– Это не для меня.
Пока Фадер собирал необходимые пять солов с участника, Глауен случайно заметил неоконченную деревянную рыбку.
– Можно посмотреть? – спросил он, указывая на безделушку.
Старик протянул ему фигурку,
– Продайте ее мне.
– Она ничего не стоит, ведь она даже не закончена. После моей смерти ее просто выкинут на помойку. Можете забрать ее просто так.
– Спасибо, – сказал Глауен. Уголком глаза он заметил, что Фадер внимательно наблюдает за ним и добавил, – В Йипи-Тауне нет ничего бесплатного. Вот вам монета за потраченный труд. Согласны?
– Хорошо, как вам угодно.
Глауен заплатил монету и взял наполовину законченную фигурку рыбки. Он заметил, что Фадер тут же отвернулся.
– Представление пора начинать! – громко крикнул гид Ладдаков, – Поднимайся, старик! Тебе придется изрядно потрудиться, чтобы суметь насладиться сегодняшним ужином.
Фадер вместе с Кеди, Утером, Шугартом и Глауеном остались ждать на галерее. Остальные вошли в помещение, где было смонтировано странное сооружение: два стеклянных цилиндра соединенные друг с другом системой трубок. Престарелые гладиаторы были опущены каждый в свой цилиндр, после чего у них над головами захлопнулись крышки.
В каждый цилиндр начали подавать воду, уровень которой поднимался все выше и выше. При помощи рычага каждый из гладиаторов мог перекачивать воду из своего цилиндра в цилиндр противника. По началу оба гладиатора казались довольно апатичными, но когда вода дошла им до талии, они начали сначала спокойно, а потом все более энергично действовать рычагами. Престарелый гладиатор в одном из цилиндров оказался более жизнелюбивым и стойким, чем его противник; очень скоро он сумел добиться того, что голова старика, который вырезал рыбку скрылась под водой, тот несколько раз в отчаянии бросился на стеклянную стенку, а затем захлебнулся. Представление закончилось.
Участвующие в представлении Дерзкие Львы вернулись на галерею.
– Ну как? – спросил Кеди.
– Если считать это спокойной смертью, то с меня достаточно, – глухо сказал Джардайн.
– Пойдемте, время не ждет, – резко сказал Фадер, – На базар. Все цены фиксированы, так что не вздумайте торговаться. Пожалуйста, держитесь все вместе, потеряться там очень легко.
По эстакадам, галереям, проходам и мостам, мимо мелькающих тут и там работающих людей, которые собирали водоросли, очищали и разделывали моллюсков, обрабатывали бамбук, плели матрасы и занавески из гибких ветвей, Дерзкие Львы добрались до базара; строения с низеньким потолком битком набитое маленькими лавочками, в которых йипи всех возрастов и обоих полов выставляли и продавали изделия из дерева, металла, ракушек, стекла, керамики и плетеных веревок. В других лавочках были выставлены ковры,
Но у Дерзких Львов уже пропало всякое желание делать покупки. Фадер заметил их настроение и сказал:
– А теперь мы пойдем во Дворец музыки, там вы можете наслаждаться, без дополнительной оплаты.
Во Дворце музыки пожилые мужчины и женщины сидели в отдельных кабинках, играли на разных музыкальных инструментах и пели меланхоличные песни, перед каждой кабинкой стоял глиняный горшочек, в котором лежали монетки, очевидно брошенные туда тему, на кого произвела впечатление музыка обитателя кабинки. Шугарт Ведер разменял сол на мелкие монетки и кидал их во все горшочки не обращая внимания на музыку. Кеди спросил одного из музыкантов:
– На что вы расходуете собранные деньги?
– На то чтобы тратить остается не так уж и много. Более половины уходит на налоги, а остальное на кашу. Я не пробовал рыбы уже лет пять.
– Печально.
– Да. Скоро меня заберут в престарелые гладиаторы. Вот тогда и закончится моя музыка.
– Ну, идемте, – поторопил их Фадер, – Время выходит, если, конечно, вы не захотите получить дополнительное выступление за отдельную плату.
– Это мало вероятно.
Когда они вернулись в отель, Фадер сказал:
– Ну, а теперь в отношении чаевых, думаю, десять процентов будет ничтожно и мизерной суммой.
– А может быть, – возразил Шугарт, – после того как ты отказался нас вести в купальную башню и выбросил меня в канал об этом не может быть и речи?
– Речи могут быть очень разные. Например, вас может очень удивить то, что вы едите за ужином.
– Очень убедительно. Хорошо. Ты получишь свои десять процентов и можешь думать о нас все, что угодно. Честно говоря, меня так же волнует твое мнение обо мне, как и тебя мое о тебе.
Фадер даже не удосужился что-либо ответить. Чаевые были отсчитаны и Фадер принял их с холодным кивком.
– Вы собираетесь во Дворец Кошечки?
– Да, но попозже вечером.
– Вам потребуется гид.
– Зачем? Дорога ясно отмечена указателями.
– Должен вас предупредить, что если вы пойдете пешком самостоятельно, то вас могут ограбить! Они выскакивают из боковых проулков, через мгновение вы уже на земле и ваших денег не осталось и в помине. Для пущей убедительности вас пнут пару раз в лицо и грабители исчезнут. На все это уходит не более полуминуты. Но они не посмеют этого сделать, если вы защищены гидом. Мои расценки не выше других, зато вы спокойно и уверенно доберетесь до Дворца Кошечки.
– И каковы же твои расценки?
– Девять человек, девять солов.
– Я поговорю этот вопрос со своими друзьями за обедом.
В небе низко висела Сирена, собравшись на террасе Дерзкие Львы уселись за столиком, как раз напротив того места, где качался у причала «Фараз».
Какое-то время они освежали себя ромовым пуншем и «Динь-Доном», радуясь романтичной обстановке.
– Говоря о местных достопримечательностях, мы совсем забыли про Великую Клоаку, – капризно заметил Даунси Диффин.