Станция плененных
Шрифт:
Я оборачиваюсь на Серегу, и он кивает мне, давая свое согласие на эту работу. Взвешивать «за» и «против» бессмысленно. Мы добились того, чего хотели — ключа от лагерных ворот. Проблема заключается в том, что двое из четверых остаются в плену. И вытащить их своими силами будет довольно затруднительно.
— Хорошо, мы найдем то, что ты ищешь, — говорю я, и на бледном лице Князя растягивается победоносная улыбка.
— Тогда, по рукам, друзья мои.
А еще я найду того, кто задолжал мне ответы на некоторые вопросы.
Четвертая
Что ж, тут есть только два варианта: либо Князь и в самом деле верит в то, что мы с Серегой не сбежим, либо даже если мы сбежим, ничего в масштабах Клоаки не изменится. Одно из двух, и вроде бы оба варианта не так плохи, как может показаться на первый взгляд, но даже с такими вариантами исхода нашей вылазки, я то и дело нервно оглядываюсь по сторонам и вслушиваюсь в тишину заброшенного города, готовясь к тому, что в любую секунду на нас могут напасть.
— Слушай, твоя нервозность уже и на мне сказывается, — раздраженно произносит Серега, нервно передергивая плечами. — Хорош уже головой вертеть, это реально напрягает.
— Простите, принцесса, что тревожу Ваше чуткое душевное равновесие, — в том же тоне отвечаю я, хотя ссориться с Серегой и не намерен.
Я достаю из кармана карту и, взглянув на заштрихованную местность, досадно присвистываю, понимая, что мест, которые бы душегубы еще не успели облазить, в городе остается не так уж и много.
— Ты веришь ему?
Я поднимаю на Серегу глаза в немом вопросе.
— В смысле, ты веришь, что он ищет центр управления?
— Да, — чересчур просто отвечаю я, пожимая плечами. — Если этот псих что-то и ищет, то пусть это будет хотя бы центр управления.
— Я же серьезно…
Мне кажется, что Серега обиделся.
Ну так вроде как я сейчас не шутил. На что обижаться?
— Слушай, — начинаю я, убирая карту обратно в карман, понимая, что дружеские конфликты надо душить в зародыше, — да, я верю в то, что он ищет центр управления Клоакой. Или же то, что может за него сойти. В конце концов, должна же быть у Князя веская причина, по которой он днем за днем отправляет своих душегубов в город?
— Значит, ты веришь в то, что Клоака и мы в ней — чей-то эксперимент?
На такой вопрос сразу ответить и не получится. Я задумываюсь и вновь, напрягая Серегу, верчу головой. Серые дома тянутся к искусственному «небу», ничем не отличаясь от зданий верхнего города. Пыль на дорогах, деревья, клумбы, светофоры, рекламные щитки, на которые в обыденной жизни никто и внимания не обратит — декорации Клоаки, но не более того.
— Эксперимент или может, чье-то развлечение… Я не знаю. Каждый день на протяжении двух лет я думал об этом, но так и не нашел ответа, — говорю я. — Но взгляни…
Я указываю на висевшую под козырьком продуктового магазина камеру. Этакую черную сферу, внутри которой, если приглядеться, можно заметить
— Весь город под видеонаблюдением. Старые модели, новые, даже современные и усовершенствованные… Камер здесь много.
— И они работают?
— Нет.
Серега издает протяжный, и да, конечно же, раздраженный стон. Я могу его понять. Секунду назад у него появилась надежда на то, что кто-то все это время следил за нами, а значит, в принципе, мы в Клоаке были не одни, здесь были другие люди. Возможно, как сказала бы Нина, «нормальные» люди. Вот только вряд ли бы эти самые «нормальные» люди захотели бы нам помогать, учитывая тот факт, что они следили за нами по другую сторону больших мониторов.
— То есть, я думаю, что они не работают. Но…как сам понимаешь, они со мной беседу ни разу не поддержали.
— А ты с ними разговаривал?
— Либо с самим собой, либо с вещами, — говорю я и пожимаю плечами. — Да и если с техникой поболтать, она начинает лучше работать. Ты не знал?
Серега качает головой и продолжает идти вперед.
Я же еще немного наблюдаю за камерой на продуктовом и, сосчитав все камеры на улице, думаю о том, что для антуража их многовато. А вот для слежки в самый раз.
— Серега, погоди! — кричу я, не боясь того, что «горожане» могут меня услышать.
Сейчас светло, и если панели не погаснут раньше времени, ничто на улицах не угрожало нашей безопасности.
— Давай изменим маршрут!
— Что значит изменим маршрут? — удивляется Серега. — Мы ведь почти дошли до места!
Он взмахнул рукой, указывая вдаль.
— У нас несколько часов до «заката». Если до темноты не вернемся в лагерь, Князь убьет и Машу и твоего брата.
— Мы вернемся.
— Но с каким результатом, если сменим маршрут?
— Не с лучшим, но и не с нулевым, — говорю я и, не дожидаясь ответной от Сереги реакции, шагаю в сторону своего бывшего укрытия.
В городе много камер, эта мысль не давает мне покоя, хотя я, конечно, и раньше об этом думал, но не так, как сейчас. Зачем столько бутафории? Столько пустышек. Для запугивания? Так в Клоаке с этим и так вроде порядок. «Горожан» и душегубов с головой хватает для того, чтобы запугивать неофитов.
Так может это все-таки квест?
И в конце игры победителя ждет многомиллионная награда?
Хотелось бы мне в это верить, но я вспоминаю все, что происходило в Клоаке с самого первого дня моего пребывания здесь. Я делал ужасные вещи. Все их делали. Такова была цена за наше выживание. Каждодневная борьба за еду и воду, тепло и безопасность превратила нас в тех, кем мы пытались не стать на поверхности. Все плохое, что только есть в людях, вырвалось наружу у тех, кому не повезло оказаться в этом месте. И я был одним из них.