Станция спасенных грез

Никоноров Александр

Сосновка представляла собой поселок городского типа, почти все население которого работало на небольшом рыбном заводе, построенном недалеко от Верного водохранилища. Что удивительно - над ним никогда не было тумана, только в редкие-редкие дни. Это еще раз подтверждало мое предположение, что Дымчатое - место странное, и тамошний туман далеко не так прост, как кажется.

Сосновку обступали густые - СЮРПРИЗ!
– сосны, которые также любили выращивать местные жители у себя во дворах, отчего каждая улица пахла хвоей, смолой и новым годом.

В самом центре стояло несколько пятиэтажек (и никаких сосен!), в одной из которых, кстати говоря, Лена и жила. Вообще-то после Дымчатой здесь было слишком многолюдно и цивилизованно, потому что у нас в деревне и машины-то практически не встретить, а уж дом выше двух этажей - и подавно. Пятиэтажки соседствовали с центральной аллеей, по которой в праздники маршировали кадеты. Из достопримечательностей поблизости - площадь и большой красивый храм. Лена часто жаловалась, что ей мешает колокольный звон, и дни, проведенные в Дымчатой, были для нее настоящим счастьем. Именно потому меня и заботил вопрос: почему же она все еще не приехала?

Из электрички я выбежал счастливый. Проигнорировав ступеньки, я спрыгнул на платформу и помчал прочь с вокзала, а люди оборачивались и смотрели на меня, как на дурака. Нужно было всего-то перейти дорогу и бежать прямо по аллее, ориентируясь на золотой купол храма.

Привет, Лена! Это я, Саша.

Привет, Ле! Чего давно не приезжаешь?

Эй, Ленка, совсем занятой стала?

Лена, когда приедешь?

Вот, сам приехал. Сюрприз, что ли...

Лена, я скучал.

В голове роились тысячи вариаций приветствия. Впервые в жизни я нервничал и не до конца понимал своей мотивации. Хм, и нервов тоже. С Леной никогда не возникало проблем, она была, что называется, моим человеком, но почему я так нервничал и переживал?

Как она воспримет мой приезд? Никогда еще я к ней не приезжал один. А если она больше не хочет со мной дружить? Если Дымчатая ей больше не интересна? Нет, глупости!

Осталось пробежать два дома, и я сбавил ход, чтобы восстановить дыхание. Еще не хватало явиться к ней раскрасневшимся и мокрым от пота! Не сказать, что я устал - выложенную плиткой аллею укрывали высокие каштаны и туи (ну, это если не считать сосен), журчали мелкие фонтанчики, и вообще все было умиротворенно и дружелюбно.

Я поймал себя на мысли, что иду и улыбаюсь. Встречным людям, кадетам, детишкам в песочницах или таким же, как и я, отдыхающим от школы. И все улыбались в ответ. Не то что в Дымчатой. Да хоть где! По-моему, Сосновка была самым дружелюбным местом. Мне всегда казалось, что Лена живет в особом мире, где нет зла и негатива: ведущие в подъезд двери распахнуты, окна настежь, во дворах сушится белье, все чисто и аккуратно, никакого мусора, никто не повышает тон... Своя маленькая идеальность, которая вращалась вокруг Лены. Вселенная чистоты и добра. Ее Вселенная.

Наверх. По истертым ступеням на четвертый этаж. Каждая ступень - фраза приветствия. Каждый шаг - растаптывание фразы.

Почему так нервно? Почему колотит? Это же Лена... Да что со мной?

Казалось, прошел год, прежде чем я замер перед ее дверью.

Раз царапина, два царапина, три, четыре, пять...

Пришел

я в себя, когда счет дошел до трехсот тридцати семи. Тогда я понял, что это уже слишком. Хватит трусить. Пора звонить.

– Импровизируй, - шепнул я себе и положил палец на кнопку звонка.

Обычно вместе со звонком слышался быстрый топот, который становился все ближе. А потом резко раскрывалась дверь, и широко улыбающаяся Ленка начинала кричать, и успокоить ее могли лишь мои крепкие объятия - я частенько не рассчитывал сил и неумышленно делал ей больно. По словам Лены, я мог сломать ей позвоночник больше десяти раз. Как бы то ни было, я всегда обосновывал это крепкой дружбой. И тем, что сама Лена - невероятно хрупкая и тонкая, как тростиночка.

Я улыбнулся и нажал на кнопку. Раздались птичьи трели. В преддверии совсем скорой встречи сердце заколотилось. Стало очень холодно. Не так, как перед поездом с Едоками. Холоднее.

И когда я услышал шаги, мне поплохело. Это не были быстрые шаги моей подруги. Медленная тяжелая поступь. Ноги шаркали по скрипучему полу, и все это сопровождало недовольное кряхтение.

Что-то не припомню, чтобы у Лены тут была бабушка. Или дедушка. Они жили далеко, а сама Лена делила квартиру со своей старшей сестрой. Но та не была настолько старшей, чтобы кряхтеть и еле поднимать ноги.

ОНА НЕ МОГЛА СТАТЬ ТЕНЕВИКОМ!

Щелкнули замки, медленно отворилась дверь. В проеме возникла тучная женщина с седыми нечесаными волосами, несколькими слоями подбородка и тремя длинными черными волосами, что торчали из него, словно антенны.

– З-з-здравствуйте...
– я замешкался.

– Драсьть, - лениво бросила женщина, поправляя грязный халат.

– А Лена? Где Лена?

– Какая Лена?

– Здесь живет Лена...
– неуверенно сказал я.

Может, ошибся? Да нет - вон же разрисованные ей стены, вон сова и кенгурёнок, вон пейзаж с радугой, на котором сидели парень и девушка. Это точно ее квартира.

– А-а-а! Та девчонка странная?

– Да!

– Ну, она съехала. Не живет тут больше.

– Как? А... А где она теперь?

– Не знаю. Не докладывала.

– А...

– НУ ЧТО ЕЩЕ?
– нетерпеливо спросила она, обдав нещадной дозой перегара.

– Н-ничего.

Дверь захлопнулась с такой скоростью, что меня чуть было не снесло. Из-за двери донеслось приглушенное "до свидания".

Я постоял, посмотрел, посчитал царапины, сбился на девяносто седьмой, и только потом до меня дошло.

ЛЕНЫ НЕТ.

И где ее искать - непонятно. Радость, волнение, предвкушение... Все рассыпалось.

Лена тут больше не живет...

Интерлюдия 7

Два дня назад

Как же часто ему не хватало мамы. Он так мало успевал! Особенно теперь, когда отец стал не таким. С тех пор как мама ушла, их обоюдное увлечение техникой превратилось в поддержку друг друга. Постоянное общение, обсуждения, совместные проекты и грандиозные планы на будущее - все это отвлекало и не позволяло им углубиться в горе.