Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)
Шрифт:
Иногда этнические противоречия проистекали не из-за иностранного происхождения короля или королевы, а в силу того, что король, принадлежащий к коренной национальности, начинал привечать иноземцев и поощрять создание целого слоя иностранных воинов, номенклатуры и придворных. Примеров тому множество в истории польской династии Пястов, хотя были случаи, когда эти правители-космополиты наталкивались на опасную оппозицию со стороны националистически настроенных местных кругов. Тем не менее, согласно одному источнику, Болеслав II Силезский (1242— 1278), довольно слабо владея немецким, «стал предпринимать крутые действия против поляков, самым безобразным образом отдавал предпочтение немцам и во множестве раздаривал им поместья. На этом основании поляки перестали признавать его своим королем и низвергли»36. Автор приведенной цитаты объясняет последующее пленение королем епископа Вроцлавского его «одержимостью дьяволом и давлением немцев, под чью диктовку он действовал»37. Неприятие космополитизма проявила и коренная польская
ГОРОДСКОЕ СООБЩЕСТВО
Население средневековых городов было по существу эмигрантским. Такая картина наблюдалась повсеместно, приобретая особенно важное значение в приграничных районах, где горожане или значительная их часть в этническом отношении нередко отличались от окрестного сельского населения. Переселение в далекие края зачастую имело конечной целью именно город, и в областях наподо-
бие Восточной Европы или кельтских земель противоречия между городом и деревней сопровождались и усугублялись этническими противоречиями, ибо многие городские поселения, целиком или большей частью, были населены иммигрантами. То обстоятельство, что понятия немец и чех были фактически равнозначны соответственно понятиям горожанин и крестьянин, наглядно иллюстрируется рассказом о чуде, происшедшем в Праге в 1338 году. Ремесленники разных специальностей обсуждали, как праздновать день св. Вацлава, когда один из них, немец, заявил, что «он не намерен отмечать праздник этого крестьянина». И только когда его разбил паралич, а исцеление наступило от мощей Вацлава, «немцы стали относиться к нашему покровителю с большим почтением»40. Здесь мы имеем пример того, как межэтническая рознь оказалась облечена в форму взаимной неприязни между городом и деревней.
В Восточной Европе немецкий язык был преимущественно языком городов и правящих дворов. Список новых бюргеров, допущенных жить в старую Прагу в XIV веке, показывает, что от 63 до 80 процентов тех, чью национальную принадлежность можно установить по именам и фамилиям, были немцы. Эта статистика еще более убедительна, если рассматривать состав городского совета41. Француженка по происхождению, королева Богемии Бланш, стремясь достичь большего взаимопонимания со своими подданными, стала учить не чешский, а немецкий язык, «ибо почти во всех горо -дах королевства и повсюду в присутствии короля немецкий язык употреблялся чаще чешского»4^. Аналогичная ситуация имела место в Польше. Когда будущий архиепископ Львовский (Лембергский) в середине XV века приехал из сельской местности в Краков, «он обнаружил, что все общественные и частные дела вершатся на немец -ком языке» (Filippo Buonaccorsi, alias Callimachus, Vita et mores Gre-garii Sanocei, ed. Ludwik Finkel, MPH 6 (Cracow, 1893, repr. Warsaw, 1961), pp. 163—216, at p. 17943}, что побудило его впоследствии отправиться в Германию для совершенствования в языке. По мере продвижения на восток, в те районы, где немецкие сельские поселения становились реже, города все больше напоминали острова немецкой культуры среди морей культуры славянской, прибалтийской, эстонской или мадьярской.
Так же четко могли быть охарактеризованы с точки зрения языка и города Британских островов. Здесь значительно чаще, чем в окрестных селах, звучала французская речь. После нормандского завоевания французские переселенцы закрепились во многих городах Британии — Книга Страшного суда, в частности, упоминает о сорока трех бюргерах-французах в Шрусбери44, — и процесс развития культуры в последующие столетия шел по пути дальнейшей галлизации. В начале XIV века горожане в пять раз чаще владели французским по сравнению с сельскими жителями45. В землях кельтов французский также являлся языком городов и переселенцев. Одним из главных памятников старофранцузской литературы
258
Роберт Бартлетт. Становление Европы
9. Межэтнические отношения… 2) Власть и происхождение 259
ирландского происхождения является поэма о возведении в XIII веке стен Нью-Росса, нового города, ставшего вскоре самым оживленным портом Ирландии46. Примечательно, что сам город колонизаторы и торговля были воспеты в поэтической форме на французском языке. В то же время в Уэльсе и Ирландии к французскому как языку престижа и привилегий присоединился и английский. Не будучи престижным на родине, английский язык стал таковым в колонизованных западных землях. В XII веке переселенцы прибывали в новые города Уэльса и Ирландии из разных краев: в одном источнике начала XII века упоминаются «все горожане, французы, англичане и фламандцы» города Кидвелли47. Однако на протяжении XIII и последующих столетий городское население колонизованных кельтских областей стало все в большей степени самоидентифицироваться в качестве английского. Сохранилась петиция XTV века, составленная от имени «английских горожан английских боро в Северном Уэльсе» (характерно, что она при этом написана на французском языке). В другом документе утверждалось, что «ни один валлиец не должен жить в свободных городах Уэльса»48. Часто города Уэльса и Ирландии оставались
Будучи языковыми анклавами, города тем не менее редко характеризовались полной этнической однородностью. Внутри городских стен жило и местное население, иногда — на самой тяжелой физической работе, а иногда — в роли ремесленников или даже купцов. Рост городской экономики в XII—XIII веков, по-видимому, вполне позволял процветать и эмигрантскому, и коренному населению. Картина приобретает более мрачные оттенки с началом экономического спада Позднего Средневековья. Еда в «кормушке» начала убывать, и припавшие к ней смотрели друг на друга все более недоверчивыми глазами.
Кризис восточноевропейских династий в Позднем Средневековье привел в частности, к тому, что немецкое население городов оказалось перед лицом куда более сложных и острых политических проблем. В XII—XIII веках эмигранты-немцы находились под могучим покровительством местных правителей, которые, в свою очередь, имели достаточно устойчивые позиции. В новых условиях XIV и XV веков немецкие переселенцы часто оказывались перед нелегким выбором и порой в этом выборе ошибались. Случалось, что местные правители видели в немцах «пятую колонну», как было в Померелии в 1290 году, когда местный славянский правитель обвинил «немцев, живущих в Померелии», в сговоре с его немецким недругом, маркграфом Бранденбургским49. По-видимому, бывали случаи, когда немецкое население действительно пыталось привести к трону немецкого короля50. Например, в ходе династийных маневров начала XIV века, которые привели к возрождению королевства Польского под властью Владислава Локитека, немецкие бюргеры Кракова допустили серьезный просчет. Они сначала поддержали не
Докитека, а люксембургского претендента, затем силезского, в результате лишились союзников и навлекли на себя жестокие репрес -сии, принявшие форму преследований по национальному признаку. Крайне недружественно настроенная летопись под названием Ап-nales capituli Cracoviensis описывает, как
«в год от рождества Господа нашего Христа 1312-й, бюргеры города Кракова, объятые безумной германской яростью, будучи приспешника -ми мошенников, тайных и замаскированных врагов мира, предложили принести клятву верности, точно так, как Иуда поцеловал Иисуса, но потом забыли о страхе перед Господом и оказали открытое неповино -вение Владиславу, герцогу Кракова и Сандомира и правителю всего ко -ролевства Польского»51.
Восстановив контроль над городом, Владислав повелел некоторых горожан протащить по улицам, привязав к лошадям, после чего они были повешены за городской чертой и провисели так, «пока не сгнили сухожилия и не истлели кости». В летописи Krasinski Annals добавляется такая деталь: «всякий, кто не мог произнести слов soczewic (“чечевица”), kolo (“колесо”), miele (“жернов”) и ralyn (“мельница”), был предан казни». Применение такого критерия придает событиям несомненный этно-лингвистический характер. Языковой шовинизм проявился и в другом нововведении того же года. С 18 ноября 1312 года официальные бумаги города Кракова стали писаться по-латыни, тогда как прежде они составлялись на немецком языке. «Отсюда начинаются акты города Кракова и документы о передаче собственности, записанные на латинском языке», — гласит относящийся к этому моменту текст52. Исключение немецкого языка из официальной документации служит продолжением анти-немецкого погрома того года. В то же время факт замены его не польским, а латынью говорит о еще недостаточной развитости письменного польского языка. (Похожая история случилась с английским: когда после завоевания Англии франкоязычной знатью в 1066 году староанглийский язык исчез из бумаг типа завещаний и другой судебной документации, на его место пришла латынь, а не французский. Французский язык XI века, как и польский XTV-ro, еще не «заслужил» статуса языка официального делопроизводства.) На протяжении ста лет после краковского восстания 1311— 1312 годов город постепенно полонизировался. По всей вероятности, сам Владислав Локитек настоял на том, чтобы полякам было позволено владеть престижными участками земли, прилегающими к рыночной площади, что само по себе причисляло их к рингбюрге-рам (ринг, Ring — «рынок»), а за период 1390—1470 годов доля в городском населении новых горожан польского происхождения возросла с 25 до 60 процентов. Краков стал скорее польским городом с немецким меньшинством, нежели немецким городом в Польше-Н
260
Роберт Бортлетт. Становление Европы
9. Межэтнические отношения… 2) Власть и происхождение 261
НАРАСТАНИЕ НАЦИОНАЛИЗМА В ПЕРИОД ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Многие ученые отмечают проявивившуюся в Позднее Средневековье тенденцию к обострению межнациональной розни и установлению более выраженных национальных границ5^. Нарастание антиеврейских настроений в период между XI и XIV веками — факт, признаваемый всеми исследователями этой темы, и расходятся они только в одном — в датировке того момента, который можно считать поворотным в крутых переменах к худшему: были ли это погромы, связанные с Первым крестовым походом, гуды над талмудистами середины XIII века, высылки и расправы 1290 года или же зловещая резня в космополитической Испании 1391 года. В любом случае нет сомнения, что христианская Европа 1492 года, когда произошло изгнание иудеев из Испании, была значительно нетерпимее к этническим меньшинствам, чем 400 годами раньше.