Стану тебе женой
Шрифт:
– Наташка, я не мог сказать, понимаешь? Та баба на один раз была, а у меня семья, дети. Ты всё мой Галке рассказала бы. Ну, пойми ты меня!
Отталкиваю от себя бывшего друга Вовы. Рукой смахиваю слёзы, льющиеся из глаз ручьями. Злость накатывает мощной и удушливой волной. Едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него с кулаками.
– Не попадайся мне на глаза. Никогда! Грош – цена твоей дружбы, Гена. Ты не у меня должен прощения просить, а у друга своего, который отныне гниёт в сырой земле!
Развернувшись
– Ну, Натали… Сколько можно уже, а? О ребёнке подумай. Не плачь!
– Не могу не плакать, – закусив губу, сдерживаю крик, рвущейся наружу.
– Ты Радмиру позвонила?
В ответ качаю головой. Забыла! Как появился этот Генка, у меня всё вылетело из головы.
– Давай уже пойдём? Ты свой долг перед Островским выполнила.
– Надо с Инной Анатольевной попрощаться.
– Не стоит. Она на таблетках. Глянь на неё. Она же сейчас в коматозе.
– Нет, Таня. Так нельзя. Я попрощаюсь.
***
После похорон Таня забирает меня к себе, хотя я ей говорила, что хочу домой.
– Я тебя одну в таком состоянии не оставлю, – возмутилась подруга, когда я собиралась уехать на такси.
Сидя на стуле в кухне у Татьяны, звоню Радмиру. Он отвечает практически сразу.
– Милая, всё хорошо? Ты едешь домой? – спрашивает взволнованным голосом.
– Я у Тани. Она не отпустила меня одну на такси.
На том конце провода муж огорчённо вздыхает, а я чувствую, его злость, но поделать ничего не могу. Да, я тряпка, размазня, оплакиваю бывшего мужа. И пусть Радмиру это всё не нравится, мне плевать! Плачу, потому что больно. Потому что несмотря ни на что у меня траур. Горе!
– Передай подруге телефон, – просит муж и я молча отдаю Тане трубку.
Они о чём-то говорят, но я не слушаю. Через минуту Таня возвращает телефон.
– Рад сказал, приедет за тобой. Попросил накормить тебя. Давай, Натали, ну хоть тарелочку супа.
– Не хочу. У меня перед глазами Вова с венчиком на голове и крестом в руках, – всхлипываю не удержавшись.
Подруга поднимается со своего места и подходит ко мне, чтобы обнять, успокоить.
– Это жизнь, Наташа. Все мы под богом ходим. Никто не знает, что будет завтра. Островскому просто не повезло. Несчастный случай. Кто ж знал, что тот автоподъёмник неисправный, что машина упадёт прямо на него…
Отрываю от ладоней заплаканные глаза. Смотрю на Таню затуманенным взором.
– Посади его, Таня!
– Кого, Наташ?
– Хозяина СТО, где работал Вова! Это он виноват. Он!
– Уголовное дело уже возбуждено.
Через полчаса прощаюсь с Татьяной, крепко обнимая.
– Наташ, я понимаю, что сейчас не самое лучшее время, но всё-таки, – протягивает мне пластиковую папку для документов, – возьми это и почитай на досуге.
– Это что?
Открываю папку, но сквозь толщу сознания и здравого смысла не пробиться. Я полностью опустошена, чтобы вникать в печатные строчки.
– Досье на Радмира.
– Зачем оно мне? – закрываю папку так ничего и не прочитав, отдаю подруге. – Забери свои бумажки.
– Не горячись. Я переживаю за тебя очень. За тебя и Лизу. Ты очень рискуешь, Наташа. Радмир не тот, за кого себя выдаёт.
– Да ты издеваешься надо мной? – мой голос дрожит, а сердце глухо ударяется о рёбра. – Оставь Радмира в покое. Не нужно искать на него компромат. Он мой муж и я всегда буду на его стороне, чтобы ты не говорила. Даже если весь мир будет против него, я не расстанусь с ним. Я буду его крепким тылом. Всегда! На всех фронтах, тебе ясно?
– Наташ, ты не понимаешь, о чём говоришь. В лучшем случае твоего Радмира однажды посадят, а если нет…
– Замолчи! – сцепив зубы, устрашающе грожу пальцем. – Больше ни слова!
– Я всего лишь желаю тебе счастье, подруга.
Поднимаю руку вверх, жестом показывая не продолжать. Я на грани, могу взорваться в любую секунду и Татьяна это понимает, а потому отводит в сторону взгляд.
– Позвони мне, когда готова будешь поговорить, – просит Татьяна, когда я в коридоре надеваю шубу.
Молчу, игнорируя просьбу подруги, а затем также молча ухожу прочь. А оказавшись на улице, закрываю глаза и снова плачу. Зачерпнув ладонями пригоршню снега, втираю в лицо. Холод обжигает, кожу пронзает мелкими иголками, но на сердце легче не становится.
Мне больно, да!
– Милая, не плачь. После тьмы всегда наступает рассвет, – проносится где-то рядом и я отрываю ладони от лица.
В нескольких метров от меня стоит пожилая женщина, одетая в старенькую потёртую шубу. Осматриваю незнакомку с головы до пят. Тщетно. Я вижу её впервые.
Женщина подходит ко мне ближе, заглядывает в мои печальные глаза, полные слёз, качает головой.
– Мужа потеряла? – спрашивает и я киваю. Конечно же, чёрная повязка на моей голове даёт ей повод так думать – это логично. – Пройдёт. Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Девочек береги. И старшую, и младшую.
Ошарашенно хлопаю ресницами, не понимая, откуда женщина узнала, что я в положении. Под шубой совсем не видно живота, да и что там увидеть? Шестнадцать недель всего-то.
– Ещё одна дочка будет у тебя, только если станешь на сторону света, а не тьмы.