Стану тебе женой
Шрифт:
– Милая, этого больше не повторится. Я обещаю тебе. Рядом буду. Всегда вместе. Тебе больше никто и никогда не причинит боль, – руками обхватываю овал её лица и пальцами трогаю скулы. – Я стану твоей каменной стеной. Верь мне, пожалуйста.
Головой качает. Верить не хочет.
Да млять, Наташа!..
Мужиков, которые не проявляли твёрдый характер, я всегда считал тряпками. Но так получается, что становлюсь тем самым дебилом, потому что опускаюсь перед женой на колени. За ноги её обхватываю крепко. Не хочу думать, как это выглядит со стороны. Да посрать мне на всё это. Главное, чтобы
– Наташа, я сдохну без тебя. Понимаешь? Не уходи. Дай нам ещё один шанс, – я сам чуть не плачу. Не помню, чтобы когда-либо раньше так сильно дрожал голос, как сейчас.
– Рад, поднимайся. Вставай. Пожалуйста.
Она и правда предпринимает попытки поднять меня, но не получается, естественно. В любом состоянии я буду сильнее её физически и если захочу, то поднимусь сам, но она не поднимет, шансы на нуле и никак иначе.
– Остаёшься? – задираю голову, чтобы встретиться с её покрасневшими глазами. Уверен, мои сейчас реально не краше.
Снова головой качает, отчего мне бьёт между лопаток чем-то тяжёлым и тупым.
– Отпусти меня, пожалуйста. Если любишь, то не ломай мне жизнь. Очень прошу тебя.
– Ты же говорила, что за мной хоть в самое пекло. Врала?
– Нет. Ошибалась. Как и ты, – вздыхает, – ты тоже обещал превратить мою жизнь в настоящую сказку.
– Я не отказываюсь от своих слов, Наташа.
– Спасибо, но нет. Не хочу никаких сказок. Жить хочу нормально, как и все люди.
– А что со мной ненормального? Сказал же, что тебе больше никто не сделает больно. Какого хера ты выёживаешься? – меня уже несёт, да и с колен поднялся. Теперь просто смотрю с высоты своего роста, засунув руки в карманы джинсов и перекатываясь с пятки на носок. – Всё дело в том мусоре, да? Он тебе мозги запудрил или что, мля, Наташа? Я не понимаю, почему в твоей башке вата вместо мозгов!
Звонко лупит ладонью по моей щеке.
А я ухмыляюсь.
Ну хоть какие-то эмоции вызвал. Как там говорят: “Бьёт – значит, любит”?
– Я хочу расстаться с тобой, потому что ты всегда будешь напоминать мне о смерти дочери. Я видеть тебя не могу, Радмир! Лучше бы ты не возвращался. Лучше бы я не знала, что ты живой. Переболела бы. Смогла смириться с потерей тебя. Смогла бы, слышишь? А со смертью дочери никогда не смирюсь. И это ты у меня её забрал! Ты и твои грязные делишки…
***
– Что, реально так и сказала? – округляет глаза Марк, когда я изливаю ему душу.
На столе опустевшая наполовину бутылка. Уже вторая. Сегодня точно буду в хлам. Может, и домой не приду ночевать. Она же этого хочет, да? Не видеть меня, не слышать…
– Не сомневайся, – ухмыльнувшись, наполняю бокалы крепким напитком, который сейчас также необходим как воздух.
– И что ты будешь делать? Может в клинику её куда-то заграницу? Или к бабке своей в деревню, а?
– Не знаю, дружище. Ни хера не знаю, что с этим всем делать.
Марк молчит, даёт мне время осушить очередной бокал.
– Рад, а может, реально отпустишь Наташу? – я только поднимаю голову, чтобы посмотреть на друга и чтобы он всё понял сам, по взгляду, какую херню сейчас сморозил, как Марк кладёт руку на моё плечо: – не заводись.
– Мне нужна она, что тут непонятного? – от злости сжимаю пальцами пустой бокал.
– Да понятно всё. Пропал ты, друг.
Ухмыляюсь в ответ и тянусь к бутылке.
– Знаешь, Марик, никогда не влюбляйся. Иначе будешь как я, сидеть вот так и сопли мотать на кулак.
– Да нахер оно мне надо, – смеётся, – мне все бабы только на один раз. За двадцать восемь лет ни разу не пришибло. Так что я спокоен.
Угу, пока не пришибло, друг. Пока…
Глава 21
Спустя 1,5 года
– Ты очень красивая, мамочка, – обняв меня сзади, куда только смогли дотянуться детские ручонки, Лиза прижимается всем телом, заглядывая в зеркало, перед которым сейчас стоим с ней вдвоём. – А можно и мне накрасить губы красной помадой, как у тебя? Я тоже хочу быть красивой.
– Ты и так красивая, принцесса, без грамма косметики, – Лиза обиженно надувает губы, – ну ладно-ладно. Иди сюда. Накрашу.
Окрылённая, дочка, выпячивая губы “уточкой”, подставляет их под неострый конус помады. Я аккуратно наношу косметику и позже показываю результаты своей работы.
– Очень красиво, – рассматривает себя в зеркале. – А можно мне ещё и твои духи? Ну, пожалуйста…
Я только улыбаюсь на эту просьбу. Моя маленькая модница уже вовсю пытается подражать. Даже была несколько раз поймана с поличным, когда, надев мои туфли на шпильках, пыталась танцевать перед телевизором и когда стащила лак для ногтей, которым умудрилась накрасить не только ногти, но и почти все пальцы, а ещё испортить столешницу письменного стола.
– Вот бы Радик меня сейчас увидел, – вдруг говорит Лиза, заставляя меня напрячься и вытянуть как струна. – Я же красивая, как и ты, мамочка?
Киваю в ответ, стараясь не акцентировать внимание на первом предложении. После нашего с Радмиром расставания прошло достаточно времени, чтобы я перестала вспоминать о нём каждый день, а по ночам пачкать слезами наволочки на подушке. И когда мне кажется, что я уже забыла, что уже отболело, Лиза вот так просто рушит мою фальшивую уверенность вдребезги.
Стоит только услышать его имя, как по телу прокатывает горячая волна, затем меня непременно бросает в дрожь и напоследок сжимает грудную клетку невидимыми щупальцами. Оказалось, всё гораздо сложнее, чем я была к этому готова. Возможно, полтора года – слишком мало, чтобы всё поросло пустырём, но сколько ещё должно пройти времени? Ответа я не знаю.
– Ну всё, если ты готова, то нужно выходить, а то мамочка опоздает.
Лизка, подхватив с пуфика свою сумку, точнее сказать, мою ещё каких-то пару недель назад (дочка отжала), движется к входной двери. Выключаю в коридоре свет и вместе с Лизой выхожу на площадку. В лифте ещё раз даю напутствия дочери, как себя вести в гостях у тёти Тани. Сегодня у меня корпоратив в одном из самых крутых ресторанов столицы. Одна из сотрудниц отмечает девичник. И меня всегда удивляло, что с возможностями её будущего мужа, она может совсем не работать, но работает в моей кофейне и ни кем-нибудь, а официанткой.