Старая Контра
Шрифт:
Кактус подгрёб под себя купюры и смог наконец перевести дух. Громила и Ёкарный Глаз обменялись торжественным рукопожатием, после чего пират залпом осушил бокал шампанского, с наслаждением утёр губы, рыгнул и стал прощаться.
– Ну ты ловкач, Гро! – восхищённо покачала головой Джихад, когда дверь за Ёкарным Глазом закрылась и друзья извлекли из-под дивана мешок с деньгами, чтобы продолжить столь внезапно прерванное занятие. – Пять минут – и он из возмущённой фурии превратился в кроткую овечку! Никогда не видела, чтобы с таким честным лицом пудрили мозги!
– Это ещё что! – подмигнул ей Громила. – Видела бы ты, как я в покер играю!
Невиданный
– Да, нас здорово потрепало!
«Потрепало – немножко не то слово, приятель; ещё чуть-чуть – и всем здесь настал бы каюк, и Хлю, и прочим… Даже наша с тобой участь была под большим вопросом».
– Ну, штормяга потихоньку выдыхается, так ведь?
«Верно; но опасность ещё не миновала… Вчера, пока ты гонял чаи с Кумарозо, мы извели почти весь пластырь, герметизируя разошедшиеся швы!»
– Старина, мне ведь нужно когда-то отдыхать… – заметил Иннот.
«Я же не в укор говорю…»
– Что ты всё время бормочешь? – послышалось за спиной каюкера.
Иннот обернулся. Это был Прохонзол Эжитюжи, один из беглецов, пришедший сменить его у штурвала.
– Молюсь Гиба Дэдэ, голодному духу дорог и перекрёстков! – нашёлся каюкер. – Слушай, там пожрать готово?
– Ага…
Собственно говоря, стоять у штурвала особой необходимости не было: ветер всё время дул в одну и ту же сторону, причём в нужном направлении; но Иннот мудро рассудил, что если не занять чем-нибудь два десятка здоровенных лбов, они найдут себе занятие сами, причём последствия этого могут быть самыми плачевными. Вчера уже случилась драка: вернувшись после починки баллона, Хуц обнаружил, что Тымпая с парой дружков в его отсутствие проникли на камбуз. Наказание последовало незамедлительно: уставшие и донельзя возмущённые трудяги от души излупили негодяев; Инноту в конце концов пришлось вмешаться, и только это спасло провинившихся от тяжких увечий. Чамэ Тымпая, впрочем, не оценил проявленного великодушия и смотрел на каюкера волком, видя в нём корень всех своих бед и несчастий.
Хлюпик по-прежнему не приходил в себя. Иннот реквизировал найденный на камбузе мешочек вяленого мяса и варил для друга бульон; ничего лучше он придумать не мог. «Эх, обкурить бы его табачком – глядишь, и очнулся бы парень!»
На третий день в разрывах облаков показались горы. Глядя на величественные, сглаженные ветром и временем каменные складки, каюкер задумался – а где же, собственно, они сейчас находятся? По словам Гэбваро Цытвы-Олвы, горная цепь располагалась на юге; а за ней… о, за ней расстилалась Земля Призраков; так именовали северяне неведомый край, почти постоянно скрытый густыми туманами. «Странные это места, мон, – задумчиво говорил Цытва-Олва. – Из наших там мало кто побывал, а назад вернулось ещё меньше». Туман –
На рассвете пятого дня пути шторм стал утихать. Потоки воды, бичевавшие дирижабль, превратились в отдельные капли, а потом и вовсе стали мелкой моросью. Изменился и ветер; авизо стало всё больше сносить на запад. Сол Кумарозо, снизошедший до того, чтобы отстоять очередную вахту (интересно, знаешь ли, самому поглядеть, куда это тебя занесло), разбудил Иннота. Тот немедленно приказал выдвинуть мачты и поднять уцелевшие паруса; на этот раз спешить было некуда, но большая часть работы снова легла на его плечи – беглецы по-прежнему путались в снастях.
– Так! С сегодняшнего дня начинаем учения, – объявил каюкер. – Хватит спать и дуться в карты, я собираюсь сколотить из вас настоящую команду!
– Не могу я по мачтам ползать… По верёвкам этим поганым… Я высоты боюсь, мон… – захныкал Цуйка Осияч, пронырливый малый неопределённого возраста. – У меня голова кружиться начинает…
– Не колышет, – отрезал Иннот. – Работать будут все.
– А кто тебя главным назначал?! Каюкер прищурился.
– Тымпая… Как ты меня достал! Тебя уже отметелили один раз, да, видно, мало…
– Погоди, мон… У нас так дела не делаются, – неожиданно вмешался Хуц. – Спору нет, ты из нас самый опытный по части дирижаблей. Но сперва не худо бы решить, куда нам лететь дальше…
– А чего тут решать? – удивился Иннот. – И так всё ясно: надо добраться до Вавилона. Куда же ещё? Или кто-нибудь шибко хочет вернуться назад?
– Э, мон! А ты хоть знаешь, где это?
– Ну, как где… На юге! – пожал плечами каюкер. – Вот перевалим через горы, потом эта ваша Земля Призраков начнётся, затем – Туманный хребет, а там уже, можно сказать, совсем рядом… С пути не собьёмся, не бойтесь: я нужное направление всегда чую!
– Что скажете, моны? Неплохо задумано? – Цу-паж Хуц обвёл взглядом остальных. – Я так мыслю: парень прав. На севере нам места боле нет; поищем, стало быть, на юге счастья. Капитан у нас есть…
– Не по правилам это! Это на Территории у кого кулак тяжелее, тот и самый основной! А ежели мы убёгли, основного выбирать надо!
– Послушайте, любезные! – устало молвил каюкер. – У вас что, категорически нет мозга, да? Ведь ни один из вас не то что паруса поставить – даже за штурвал правильно взяться не умеет! Кого вы, к предкам, выбирать-то собрались?
Хуц незаметно подтолкнул его в бок и прошептал:
– Да всё одно тебя выберем, ясен пень! Просто порядок у нас такой, понимаешь? Потолковать надо, обсудить…
– Идиотизм…
В конце концов всё случилось именно так, как предсказывал Хуц. После часа споров и криков Иннота подавляющим числом голосов признали за главного; при своём мнении остались только Осияч, Тымпая и два его приятеля – Псанг Сахахак и Рыма Зуний.
Каюкеру снова, уже в который раз, пришлось обратиться за помощью к Воблину. Тот, впрочем, ничуть не возражал и даже, казалось, радовался – хотя Иннот, случалось, дёргал его едва ли не каждый час. То ли у моего «папы» ангельское терпение, думал он, то ли это самое «внутреннее всемогущество» вконец ему приелось…