Старинная гравюра
Шрифт:
– Бабушка. А Ферн жив?
– Да, но ты его больше никогда не увидишь. Он принадлежит этому миру. Ему нет места в твоём.
– И с чем же я вернусь домой?
– И опять прости меня, ВладимИр, за печальные новости. Ты вернёшься ни с чем. Ты даже забудешь всё, что случилось. Это цена твоему подвигу. Если бы все Хранители помнили всё, что происходит с ними за пределами их родного мира, их бы рассудок не выдержал. Тебе же Один с
Меня окутало радужное облако. Теперь не я шёл по радужному мосту, меня нес по нему ураган, нёс бесцеремонно. Словно старую сломанную игрушку.
Очнулся я в больнице. Круг замкнулся.
Лист двадцать пятый
Ниг отложил перо и задумался:
– Как причудливо и странно всё устроено в этом мире. Только вчера они с Ферном оплакивали ВладимИра, а сегодня, он, живой и здоровый, стоит у трона Одина. Вот только с Ферном они больше не увидятся.
Ферн заметно повеселел, когда Тор сообщил ему, что ВладимИр жив. А потом опять опечалился, когда узнал, что они уже не увидятся. Его настроение тут же почувствовала та бестия, белая лайка, и давай гавкать и бросаться на Тора за то, что расстроил её любимого волка.
Ниг почесал пером нос и продолжил размышлять:
– И самое странное, что Тор не стал на неё ругаться и не превратил вредную собаку во что-то полезное, он просто усмехнулся и вышел из тронного зала.
А белая бестия улеглась на ковер рядом с Ферном, полизала тому нос, глаза, и волк постепенно успокоился.
Хотя, конечно, толк от лайки был. Благодаря ей Ферн стал есть и пить, заметно поправился. Он уже сам выходил из зала на прогулку. Он подолгу сидел на траве, смотрел на небо, иногда ложился и грелся на солнце. И рядом с ним непременно, как верная тень, не мешая ему, но, и не подпуская к нему никого, находилась лайка.
А однажды Ниг услышал, как Ферн рассказывает лайке об их с ВладимИром походе в царство Хель. Как же тогда ругалась лайка и на богов, и на Ферна, и на его хозяина.
В тот момент все причастные к этому походу во дворце попрятались, кто куда. Тор срочно улетел проведать отца, Велунд заперся у себя в кузне. Ферн закрыл нос лапами и притворился спящим. Лайка ещё побушевала немного и улеглась рядом с ним, положив голову ему на спину.
И именно тогда Ниг понял, что Ферн нашёл свою второю половинку, и та больше никуда его не отпустит и никому не даст в обиду.
А потом у Ферна и лайки, которую все прозвали Злюка, родились шесть мохнатых забавный щеночков: три белоснежных, в маму, два черно – белых и один совершенно черный, в папу.
Всё семейство
Лист двадцать шестой
Прошло десять лет с того момента, когда Ольга приехала ко мне в деревню, чтобы больше уже никогда не покидать меня.
Мы не стали играть пышную свадьбу, просто в один из будних дней мы с ней пришли в ЗАГС вместе с моими родителями. И нас тихо расписали.
Но, что удивительно, перед этим событием два дня подряд шли ливни при ярко светящем солнце. Над нашим домом в деревне стояли три радуги. Видимо, там, наверху, наше решение одобрили.
Да, я всё вспомнил, но говорить об этом нам не хотелось. Я никогда не спрашивал Ольгу, что же случилось с ней. Она тоже не задавала мне никаких вопросов.
Проректор Змеев бесследно исчез из нашего университета, и его место предложили занять мне. Ольга закончила исторический факультет и осталась в аспирантуре, работая на моей кафедре.
Мы постепенно отремонтировали дом, особые изменения претерпел мой кабинет. Гравюры мы перевесили в гостиную, купили новый современный письменный стол вместо вконец развалившегося старого.
Теперь я пишу книги на компьютере. Ольга настояла, чтобы у меня была самая современная оргтехника, чтобы было удобно работать.
Пять лет назад у нас родились двойняшки: мальчик и девочка, ВладимИр и Ольга. Не стоит долго думать, на кого они похожи, можно догадаться по именам.
Это - два маленьких урагана в одном старом доме. Но они уже умеют читать. Ольга учит их английскому. Они постоянно тайком просачиваются в мой кабинет, желая добраться до старинных книг за массивными стёклами.
А недавно, после сильной ночной грозы они, выйдя в сад, обнаружили там хорошенького черного щенка. Когда я взял его на руки и произнёс «Ферн», щенок радостно завилял хвостиком и припал ко мне на грудь. Дети обожают его, а он – их…
Вновь на суд вызывает память,
И прошедшие годы суммируя,
Ужасаюсь, как много боли.
В тайниках души сохранил я.
Чаша горя давно переполнилась
Смертью близких друзей и утратой любви.
Нет уж силы скорбеть о потерянном.
Только стон остаётся в груди.
Сколько можно страдать о прошедшем.
И от горя до горя жить.
Сколько можно платить той ценою,
Что не в силах сердце вместить.
Лишь, мой милый друг, с тобой
Я мирюсь со своею судьбой.**
___
*Мой перевод стиха Эдварда Томаса “Облака, которые так светлы”
Текст оригинала:
As the clouds that are so light,
Beautiful, swift and bright,
Cast shadows on field and park
Of the earth that is so dark,