Старинные рассказы. Собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
На первом базаре в престольный праздник всего бойчее были раскуплены монахи со снопом. Даже и цена на них повысилась. По рыжевской модели стали работать и другие кустари, так что появились монахи со снопом на всех ярмарках и в Москве, на Красной площади, разошлись и по всей России.
В 1821 году был праздник в Саратовском монастыре и, конечно, ярмарка. Навезли продавцы товаров: разного кустарного барахла, посуды, игрушек, образков, чарочек, фляжек, ложек, тут же и сладости — пряники расписные и подовые, леденцы, постный сахар, орехи, подсолнечное семя. Сам архимандрит Савва прошелся по рядам балаганов и лотков, особо остановившись посмотреть яркие
Хороши херувимчики и серафимчики, розовые и шестикрылые, у иных в задике свистулька — развлеченье для детского возраста. Ходит разносчик середь толпы и покрикивает:
— А вот — остатки небесных сил! Штука семишник, за две пятачок!
И монахи хороши — стоят на прилавках рядами, которые подешевле, работы топорной, а которые в блеске красок и лакировки. Иные потоньше, другие в полном теле. Есть и такие, что видно: не пожалел кустарь дерева на иноческое чрево. Но это ничего, обиды в том нет. Смотрит игумен Савва и ухмыляется с добротою: он и сам природой не обижен. И вот тут-то и попадись ему на глаза рыжевское творение: старый монах со снопом, а в снопе неведомая женщина.
Посмотрел неодобрительно и сурово, ничего не сказал, а вернувшись в монастырь, послал отца-ключаря купить либо просто отобрать у торговца две штуки на просмотр.
Не все понимают чистое искусство, и много в людях напрасной подозрительности.
Саратовскому преосвященному Амвросию от архимандрита Саввы донесение.
При донесении пакет за монастырской печатью. В пакете расписная кукла-монах со снопом.
Было над чем задуматься! Есть ли сие монашеский подвиг или соблазн? Задумался преосвященный, долго рассматривал куклу, даже поскоблил ногтем бабью головку у горлышка. Вспоминал, нет ли такого предания о монахе, спасшем женщину в снопе, но припомнить не мог. В прежнее время оставил бы донос без внимания, но нынче пошли по духовному ведомству строгости, а черное духовенство имеет сильную руку даже при царском дворе: младого старца Фотия, а за ним благочестивую девицу графиню Анну Орлову-Чесменскую. Лучше пересолить, чем недосолить!
Первым делом решил преосвященный снестись по делу с управляющим Саратовской губернией.
Губернатором был старый генерал, пустяков не любивший. Однако кукла ему понравилась:
— В чем дело? Ну, несет монах бабу — и на здоровье! При чем тут губернаторская власть?
— Ходатайствует преосвященный о воспрещении.
— Пусть и обращается по ведомству Министерства финансов.
— Финансовое ведомство, ваше превосходительство, все равно запросит отзыв губернского правления.
— Не хватало, чтобы мы в куклы играли!
И поехал многострадальный монах дальше по путям бумажным, с копией жалобы и отзывом властей губернских.
Вот он и в городе Санкт-Петербурге у министра духовных дел князя А. Голицына.
Повертел князь Голицын куклу так и сяк, усмехнулся в усы, но кстати вспомнил про главного своего неприятеля Фотия. По архиерейскому докладу выходит, что тайные враги духовенства сеют в народе соблазн. Однако губернское правление в отзыве своем пишет иное:
«При рассмотрении при сем прилагаемого произведения кустарной деревянной промышленности саратовское
И, однако, зачем-то несет монах женщину! А где же разбойники?
В сем спорном деле чиновникам не доверяя, пишет князь А. Голицын собственноручно письмо министру внутренних дел графу Виктору Павловичу Кочубею [187] , приложивши к тому письму и обвиняемого монаха, несущего сноп с запрещенным содержанием:
«Усматривая, что таковое изображение может дать повод к толкам, противным благонравию, и, заражая тем невинные понятия неопытной юности, внушить неуважение к духовенству — поставляю долгом препроводить к вашему сиятельству означенную фигуру, предоставляя на усмотрение ваше, милостивый государь, угодно ли будет вам снестись с г. министром финансов о воспрещении продавать и выделывать на фабриках подобные вещи или не признаете ли нужным поручить мне».
187
В. П. Кочубей (1768–1834), дипломат, управляющий министерством внутренних дел, председатель Государственного Совета и Комитета министров.
Перед столом министра внутренних дел стоит секретарь с бумагами.
— А это что за чучело?
— Кукла, ваше сиятельство. При письме князя Голицына.
Граф Кочубей — человек светский, без предрассудков.
— Ловко сделана! Куда же монах несет эту… солому?
— Полагаю, ваше сиятельство, что в безопасное место.
— Не иначе, как в безопасное! А как там сказано, в губернской бумаге?
— Спасает невинную жертву от злодеев, ваше сиятельство.
— Да уж, очевидно, спас, коли несет. Князь, значит, не согласен?
— Высказывает опасение, что сим колеблются невинные понятия неопытной юности.
— Ну, юность тут, пожалуй, ни при чем; монах старенький. Нужно, однако, ответить, а?
— Я бы полагал, ваше сиятельство, препроводить министру финансов на усмотрение, приложив и подлежащий суждению предмет.
— Вы уж напишите сами и дайте мне. А куколка недурна, а?
— Работа отменная, ваше сиятельство.
— Мордочка у бабы словно бы напоминает графиню Орлову. Вы эту отошлите при отношении, а мне постарайтесь раздобыть такую же. Хороша куколка!
«7 ноября 1821 года. Циркуляр министра финансов управляющим губерниями. Принимая во внимание, что на некоторых фабриках деревянных изделий изготовляются для продажи фигуры безнравственного содержания, могущие дать повод к толкам, противным благонравию, и, заражая тем невинные понятия неопытной юности, внушить неуважение к духовенству, а также основываясь на жалобе преосвященного Саратовской епархии, отзыве управления Саратовской губернии, отношении Министерства духовных дел и министерства внутренних дел, предписывается вашему превосходительству воспретить повсеместно во вверенной вам губернии производство и продажу раскрашенной деревянной куклы, изображающей монаха, несущего сноп со включенной в оном женщиной неизвестного происхождения и для невыясненной цели, могущей возбуждать сомнения. О последующих ваших распоряжениях по сему предмету благоволите уведомить немедленно канцелярию господина министра финансов».