Старость – это надолго

Коста Эмиль

Глава 4

Оказавшись во внутреннем дворе монастыря, доктор на минуту задержался. Задача перед ним стояла непростая: необходимо разговорить шестерых стариков, многие из которых настроены весьма недружелюбно, а один вовсе дал обет молчания.

С тех пор, как католическая церковь одарила его своей милостью, Андре привык общаться с монахами и понял, что они мало чем отличаются от обычных смертных. Точно так же падки на лесть, так же грешат, так же любят и ненавидят. Но одно дело поладить с человеком,

подолгу живя с ним бок о бок, и совсем другое – втереться кому-то в доверие, будучи знакомым всего несколько дней. И выведать у неизвестно кого неизвестно что! Это было чересчур даже для такого опытного следователя, каким себя с недавних пор считал Андре.

Что, в самом деле, могут затевать монахи, и как им может в этом послужить лишняя ряса? Какой-нибудь розыгрыш с привидением – слишком по-детски. Даже если предположить, что кто-то из братьев уже впал в детство… Что еще? Побег? А лишняя ряса – для тепла? Нет, глупость. Кому придет в голову бежать из монастыря на старости лет.

И все-таки настоятель прав: они что-то затевают. Но как разговорить старых монахов?

На лице Андре засияла улыбка, которая говорила о том, что его посетила отличная идея. Не самая честная, но оттого не менее отличная. Отец Лоран прав: доносчиков никто не любит, но иногда кто-то должен выполнять их обязанности ради общего блага. Главное – заставить собеседника поверить в это общее благо. Оставался один вопрос: к кому из монахов направиться в первую очередь?

Самым слабым звеном в этой цепи, несомненно, был брат Дамьен. Начать расследование следовало с разговора с этим престарелым херувимом. Доктор огляделся. Интересно, какая из множества дверей, выходивших из окружавшей дворик галереи, ведет к нему? Настоятель занимал первую келью, считая от часовни, доктор и Лу – последнюю, ближе к кухне. Между ними расположились жилища еще шестерых монахов. Не стучать же во все подряд.

Словно в ответ его мыслям, из боковой двери церкви вышел брат Дамьен. Андре улыбнулся и сделал шаг навстречу монаху.

– Прекрасное утро, не правда ли? Очень рад вас снова видеть… Отец Лоран сказал, что вы ведете летопись, и я подумал: может быть, вы будете столь любезны и познакомите меня с историей Сан-Антонио?

– Боюсь, вам будет скучно, – не привыкший к любезностям монах выглядел растерянным, – Впрочем, времени у нас вдоволь. Я увидел, как вы выходите из кельи отца Лорана, и подумал, что могу ему понадобиться. Но в этом случае, полагаю, он меня позовет.

Доктор заметил:

– По-моему, настоятель не собирался заниматься чем-либо, когда я уходил… А как обычно он проводит дни?

– В трудах и хлопотах, как и все мы… Проходите.

Секретарь жил по соседству с начальником, как и следовало догадаться. Андре пошел следом за братом Дамьеном, следуя его приглашению. Келья старика была меньше и беднее, чем у настоятеля. В целом неудивительно: полного равенства не бывает нигде.

На столе у окна лежала раскрытая летопись. Брат Дамьен распахнул ставни, предложил гостю единственный табурет, а сам уселся на кровати.

Доктор с полчаса читал молча. Сведения, изложенные

в летописи, подтверждали то, что он уже услышал от обитателей Сан-Антонио. В записях за последние годы попадалось много сообщений о смертях и ни одного – о новых поступлениях. Изредка переворачивая страницы, Андре не обращал внимания на монаха. Такое поведение окончательно смутило старика – тем больше он расскажет, когда придет время.

Закрыв книгу, доктор прямо взглянул на хозяина кельи. Тот заерзал под его взглядом.

– Могу я еще чем-нибудь помочь, доктор?

– Можете… Думаю, пора пояснить: я не просто так прибыл сюда, а уполномочен изучить ваш монастырь и порядки в нем, – Андре доверительно наклонился вперед, – Все это нужно, чтобы принять решение о дальнейшей судьбе Сан-Антонио.

– Боже! А аббат Лоран в курсе?

– Разумеется. Он уполномочил меня вести разговоры со всеми… кроме брата Рикардо, разумеется.

– Отвечать на прямые вопросы он может: кивать или качать головой обет не запрещает.

– Спасибо за пояснение; я думал иначе – никогда не сталкивался с молчальниками… Так вы можете рассказать мне о том, как тут идут дела?

– Право, не представляю, что именно вы хотите узнать.

– Начнем с настоятеля. Ведь вы – самый приближенный к нему человек?

– Пожалуй, что так. Я исполняю обязанности секретаря отца Лорана, а кроме того, читаю ему после обеда.

– Отчего он не читает сам?

– До того, как принять постриг, он вел довольно бурную жизнь. Чтение не входило в круг интересов молодого офицера, – улыбнулся брат Дамьен.

– Понимаю. А каков его круг интересов сегодня?

– Ну… Обычно отец Лоран просыпается в числе первых, занимается атлетическими упражнениями в своей келье, а когда тепло – то во дворе. До того, как зазвонят к утренней мессе, он проводит время у себя – полагаю, что коротает часы за молитвой. После службы и завтрака мы занимаемся делами монастыря; эти часы кроме того назначены для приема посетителей и просителей.

– Они пользуются спросом, эти приемные часы?

– О, вовсе нет, – смутился брат Дамьен, – Как правило, никто его не беспокоит… После обеда – чтение Священного Писания, а потом я ухожу на склад или к себе и оставляю настоятеля одного. Насколько мне известно, он любит вздремнуть. Потом вечерняя месса и ужин, после которого у всех наступает свободное время. Большинство братьев заняты в это время молитвой в уединении. Отец Лоран тоже проводит вечер у себя, обычно он не выходит до отбоя и рано ложится спать.

– Не слишком-то он занят, – заметил доктор.

– Как и все мы. Из-за недостатка людей каждый из нас выполняет по несколько обязанностей, но эти обязанности настолько ничтожны, что…

– И тем не менее распорядок дня довольно жесткий. Полагаю, это способствует общей дисциплине.

– Несомненно.

– Похоже, ваш настоятель привык к аскетичному образу жизни…

– Безусловно, он служит всем нам примером, – медленно проговорил брат Дамьен, который явно почуял неладное.

– А все ли счастливы следовать такому примеру?