Старость не радость, или замуж не напасть
Шрифт:
Теперь у меня появилось подобие надежды на то, что я смогу помочь богатырям. Я перешла на бег. Вот и кувшинки. За то время, что я отсутствовала, они стали еще краше.
Значит, дело плохо. Чем лучше кувшинкам, тем меньше сил остается у богатырей.
Надо быстрее соображать.
Я внимательно осмотрела поверхность болота. Далеко от берега на огромном зеленом листе качался великолепный белоснежный цветок лотоса. Казалось, что лепестки цветка источают нежное розоватое сияние. Цветок был настолько прекрасен, что на мгновение я забыла обо всем, любуясь им.
Вот оно. Сердце болота.
Не
Пройдя всего пару метров от берега, я выдохлась. Наверное, со стороны я напоминала муху, увязшую в меде. Я так же шевелила лапками, а толку не было. Если еще и я тут застряну, что станет с Софкой? Замучает ее Кощей в своих казематах или в служанку превратит. И будет Софка его дворец драить. Кто ж его знает, может, он и впрямь лиходей? А я его оправдываю только из-за того, что понравился мне мужик.
Нет, не будет Софка Кощею прислуживать! Не бывать этому!
Злость на Кощея придала мне сил. Я рванула вперед и, продвинувшись на несколько шагов, снова обмякла.
А силы, и правда, словно вытекают из меня. Так и тянет лечь на спину, прикрыть глаза и не двигаться. Расслабиться, отдохнуть. Уснуть.
Я тряхнула головой. Нельзя так. Моя избушка и вурдалак на цепи сидят, надеются на меня, а я тут раскисаю.
Моей энергии хватило еще на несколько шагов.
И снова накатило непреодолимое желание закрыть глаза и не просыпаться. Здесь так хорошо, уютно, приятное нечто окутывало меня.
И как стрелой мое угасающее сознание пронзила мысль: я, значит, в этом лесу навечно останусь, а Мирослава будет на пуховых перинах жировать. И никто этой гадине нос не утрет. Да сейчас!
Из последних сил я рванула к цветку и схватилась за толстый стебель. Жаль мне тебя, цветочек, но богатырей и своих друзей жальче. Пальцы ощутили приглушенную пульсацию в стебле, будто, и правда, где-то совсем близко билось сердце. На секунду я задумалась. Что делать? Сломать стебель? Оборвать лепестки цветка? Или вырвать цветок с корнем?
Я остановилась на третьем варианте. И, поднатужившись, потянула стебель вверх. И ничего не произошло.
Мои руки скользили по стеблю, а цветок даже не покачнулся.
Тогда я решила взяться у самого корня. Вдохнув воздух, я нырнула. Противное желе, в которое тут же превратилась вода, забивалось в уши и нос. Открыть глаза я не рискнула, поэтому действовать пришлось на ощупь.
Мертвой хваткой я вцепилась обеими руками в стебель и потащила его из почвы. Ногами я чувствовала ее колебания, и мне даже показалось, что она дышит. Мои попытки вырвать цветок не остались незамеченными.
Рядом со мной проскользнуло щупальце, задев меня. Другое щупальце обхватило меня за пояс и дернуло вверх. Но драгоценный стебель я из рук не выпустила. Дышать уже было нечем. Я понадеялась, что щупальце вытащит меня на поверхность, где я наконец-то смогу вдохнуть спасительную порцию воздуха.
Но нет. Чудище, на мое несчастье, обладало интеллектом, потому оно меня мотало и болтало исключительно в толще воды. Пальцы я не разжимала, и стебель болтался туда-сюда вместе со мной.
Видимо, чудищу от этого было даже больно, потому что оно стонало и гудело. И вот наконец мне стало казаться, что еще чуть-чуть, и корень будет у меня.
Чудище тоже так решило, потому что я почувствовала, как второе щупальце обвивается вокруг меня, подобно, питону и сдавливает меня тугими кольцами. В какой-то момент мое сознание вспыхнуло яркой молнией и погасло.
Глава 20
Когда я очнулась, было совсем темно. Я успела подумать, что душа моя отлетела из бренного тела и теперь блуждает в пустоте. Но потом боковым зрением заметила слабое свечение и, повернув голову в сторону света в конце тоннеля, увидела богатырей, сидевших у костра.
Мое пробуждение прокомментировал Добрыня:
— О, никак Яга в себя пришла?
Кот задрал хвост и побежал ко мне, принялся тереться мордой о мою щеку. Всё же каким бы ни был ученым кот, котом он и останется.
— Мы победили или умерли? — уточнила на всякий случай.
— Победили, — вздохнул Илья. — Спасла ты нас. Вцепилась в стебель как клещ. До сих пор руки не разжала.
И точно! Я сразу и не сообразила, что в моих ладонях, покоящихся на животе что-то зажато. Пальцы успели занеметь, и я вообще ничего не чувствовала. Сев на землю, я с трудом расцепила пальцы. Стебель упал на мои колени. Цветок оставался таким же прекрасным, как в тот миг, когда я его впервые увидела. Лепестки его не смялись и не увяли. Но не только это меня удивило. Вместо корней у цветка была луковица, как у нарцисса или гладиолуса. Только она была очень крупная и походила на камень вроде розового кварца, как на вид, так и на ощупь. Камень, как ни странно, был теплым и источал едва заметное сияние.
Баюн, заметив мою заинтересованность, спешно шепнул:
— Это очень ценный камень, розовое сердце. Он и жизнь вернуть может, и от смертельной болезни исцелить. Спрятала бы ты его в сумку и никому не показывала. Это богатыри истинной ценности камня не ведают, а коли колдун какой его приметит, так и убить за него может.
— Ага, а богатыри меня и без камня пришибли б с радостью, — проворчала я, но цветок в сумку спрятала.
— Шла бы ты к костру поближе, Яга, а то околеешь, — позвал меня Илья.
Ишь добренький какой. Видно не слышал, о чем я с Баюном говорила. Или наоборот, услышал, но решил показать, что я не права.
Пошатываясь, я встала на ноги и подошла к костру. Присела на поваленное дерево. Хорошо тут, тепло. Одежда просохнет, вообще замечательно будет.
— А как я на берегу оказалась? Не помню ничего, — поинтересовалась я.
— Добрыня тебя вытащил. Как только чудовище издохло, поняли мы, что получилось у тебя. Выглядывали мы тебя, выглядывали, да нигде не видели. Думали, что сбежала ты. А потом Добрыня приметил, что плывешь ты по болоту кверху брюхом как мертвая и стебель в руках как свечку держишь. Кинулся он к тебе, да на берег поволок.