Старосветские убийцы
Шрифт:
Глава восьмая
За завтраком Угаров с любопытством рассматривал рыжую горничную. Удивил его Данила! Шестой десяток пошел, а он жениться вздумал! Пришел утром умывать и одевать барина — и огорошил! Денис хоть и выспался хорошо (доктор не соврал, храпеть не храпел, только свистел немножко носом), толкового совета дать не смог. Данила — крепостной Тучина, а с тем разговор дядька после дуэли затеял, под горячую руку попал. Отдубасил Сашка слугу и за волосы оттаскал.
Сашка! Где
— А где князь с княгиней? — осведомился спустившийся в столовую Тоннер. Завтракать в отсутствие хозяев неприлично.
— Не стесняйтесь, — на правах старшего ободрил доктора генерал. — Княгиня Елизавета чрезвычайно мудрая женщина! Еще вчера распорядилась потчевать нас в любое время.
— Выпить никто не желает? — с надеждой поинтересовался доктор Глазьев.
Генерал взглянул на Угарова. Пить не пьянея не велик фокус, а как ты, мил человек, чувствуешь себя поутру? Денис с улыбкой помотал головой.
— И я повременю. — Веригин разрезал сочный кусок ветчины. — Охота пьяных не любит. Особенно если идешь на вепря. Опасный зверь! Ишь как псы заходятся!
Снаружи доносился громкий собачий лай. На лужайке позади дома бегала не свора, не стая — целая туча собак.
— Я хотел спросить, — подал голос этнограф. Как и псы на лужайке, он был возбужден предстоящим гоном. Даже не снял за столом охотничью, наподобие тирольской, шляпу с серым пером (Роос уверял, что это трофей, настоящее орлиное). — Что это за зверь — вепель?
Генерал ткнул вилкой в кусок ветчины на тарелке:
— Как раз его мясо. Очень вкусное, кстати. Попробуйте.
Роос уставился на розовый ломоть.
— Свинья? — удивился он.
— Свинья, свинья, — радостно подтвердил Веригин. — Но огромная и опасная! Вы только вслушайтесь, какое слово грозное! Вепрь! Мурашки по коже пробегают!
Роос повторил по слогам страшное слово, и все расхохотались.
— Смейтесь, смейтесь! — Генерал не терял нить разговора. — А вот выскочит на вас такое чудовище, берковца в два весом, длиною в сажень, по-другому запоете.
Загадочные русские меры длины и веса этнографу пришлось терпеливо разъяснять: пуд — это сорок фунтов, два берковца — восемьсот.
Роос присвистнул.
— Свинья весом восемьсот фунтов — это фантастика!
С саженью оказалось сложнее. Сошлись, что длина вепря чуть больше роста высокого мужчины, такого, как Терлецкий.
— А еще у него клыки в три вершка, — продолжил Веригин. Показать три вершка оказалось проще простого: находчивый Угаров вытянул ладонь —
— А вот и мы! — В столовую вошли Михаил Ильич и Гришка, будто и не расставались со вчерашнего вечера. — А где Настенька?
Генерал пожал плечами. Зачем люди пьют, коли не умеют? Рожа помятая, жилетка не на те пуговицы застегнута!
— И Тучина нет! И Шулявского! — не переставал удивляться Михаил Ильич. — И их сиятельств!
— Его сиятельство будить пора! К охоте все готово! — Никто не заметил, как через буфетную в столовую зашел Никодим, егерь князя. — Как бы кабан не скрылся!
Никодим среди челяди, видно, считался большим начальником. Седой дворецкий, распоряжавшийся за завтраком, тут же почтительно согнулся:
— Сию минуту, Никодим Терентьевич! Мы бы давно, но Гришка не пойми где шлялся.
— А ты пойми! — Гришка с завистью смотрел на рюмочку в руках доктора Глазьева. В лице Рухнова тот наконец обрел собутыльника, и они торопливо чокнулись. — Барин мне Михаила Ильича велел уложить. Я и уложил!
— А где тебя потом носило, окаянный? — Дворецкий и Гришка явно друг друга не любили.
— Рядом прилег! Устал!
Никодим оборвал перепалку:
— Хватит препираться!
— Князь покои на ключ запер, а где запасной ключ, только Гришка знает! — пожаловался дворецкий.
— В буфетной, за шкапом! — икнул Гришка.
Через секунду дворецкий выскочил из буфетной, на ходу показывая Никодиму ключ.
— Коллега! — обратился Тоннер к сидящему рядом Глазьеву. — Княгиня Елизавета Петровна просила меня осмотреть вашу подопечную. Однако я хотел бы сперва побеседовать с вами. Чем больна Анна Михайловна?
Глазьев покрутил пальцем у виска:
— Старость, знаете, ли! И общая одряхлелость организьма!
— Стучал из кабинета! Не ответили! Тихо в спальне! Спят-с! — докладывал вернувшийся дворецкий Никодиму.
— Почему не вошел?
— Так барыня там, неудобно.
— Неудобно ему! Ладно, сам сейчас разбужу.
— А поконкретней? — настаивал Тоннер. — Вы же Анну Михайловну давно наблюдаете! Опишите, пожалуйста, симптомы!
— У нее целый букет заболеваний! Сейчас покушаем, вместе и осмотрим!
— Она сегодня хорошо себя чувствует?
— Не навещал еще. Только проснулся. Вчера и не помню, как в кровати очутился. Вроде в трофейной заснул, а проснулся у себя в комнате…
Договорить Глазьев не успел.
— Не просыпается его сиятельство! — ворвался в столовую с подсвечником в руках Никодим.
— Как не просыпается? — не понял дворецкий.
— Холодный весь, синий.
— Что ты сказал, братец? Повтори! — Веригин повернулся к Никодиму.
Киросиров с Терлецким среагировали быстрее. Вскочив с мест, бросились в покои князя. За ними, даже не выдернув из-под воротника салфетку, рванул Тоннер.