Старосветские убийцы

Введенский Валерий

Денис предполагал, что Тоннер желудок обратно к кишкам пришьет, а доктор просто бросил орган в чрево, как в помойное ведро, взял в руку иглу наподобие портновской, вдел туда толстую нитку и начал крупными стежками стягивать живот.

«Шов больно некрасивый получается, — почему-то расстроился Угаров. — Впрочем, зачем теперь Насте красота?»

Глазьеву надоело держать ворону, и он бросил ее на другой конец стола.

— Птиц летать учите? — сострил подошедший Веригин.

Глазьев хихикнул:

— Отлетала свое. — И пояснил генералу: — Еще одна

жертва отравления!

— Все-таки отравление? — обратился Павел Павлович к Тоннеру. Тот кивнул. — Вот черт!

— Осмелюсь спросить, ваше высокопревосходительство, — откашлялся Терлецкий, — как восприняла княгиня известие о смерти мужа?

— Никак, — ответил генерал. Все сразу уставились на него, даже Тоннер. — Не нашел я Северскую.

— Как не нашли?

— В свое имение она не приезжала.

— Может, конюх врет? Или день спьяну перепутал? Может, вчера она лошадь просила? — подал голос Киросиров.

— Я на обратном пути пастуха приметил и расспросил. Он рано утром чагравого мерина видел. Издалека, правда, но говорит, перепутать не мог, Султана знает хорошо. А управляющий, Павел Игнатьевич, крайне взволнован. Поляк-то не врал, княгиня действительно с ним в Петербург собиралась, карета с утра готова. Самое интересное, что еще вчера днем она таких планов не имела! Хотела сегодня с нотариусом встретиться — деловые бумаги какие-то подписать, да гостям вчерашним визиты отдать. Поблагодарить, что на свадьбу пришли.

— Когда княгиня решила в Петербург ехать? — спросил Терлецкий.

— Вечером! Вызвала управляющего, сказала, что дело срочное в столице. С ней, мол, Шулявский поедет и князь. Северский как закричит: «Что я там забыл?» Наотрез отказался. Мол, гостям охоту обещал. А княгиня заявила, что все равно поедет, дело большой доход обещает, и упускать его она не намерена. Василий Васильевич разозлился и дверью хлопнул.

Тоннер не сомневался: Елизавета собралась в Петербург после разговора с Шулявским. Но рассказывать об их тайном свидании доктор пока не хотел. Связана ли встреча под деревом с отравлением — еще вопрос, а на репутацию княгини тень кинет несомненно.

Тоннер поинтересовался у Николая, пришедшего вместе с генералом:

— Шулявский проснулся?

— Не видел, — затараторил адъютант, — в столовую и трофейную не спускался.

— Может, поляк с княгиней уже в Петербург укатили? — в раздумье проговорил Терлецкий.

— А Тучин появился? — спросил Угаров.

— Да! Злой, наорал на своего слугу, позавтракал наскоро и пошел спать, — четко, по-военному доложил адъютант.

«Амур, кажись, не удался», — решил Денис.

— Господа, я закончил, — объявил Тоннер.

Тело прикрыли простыней, подождали, пока доктор снимет фартук и рубашку с ржавыми пятнами, и не спеша двинулись в усадьбу.

— Жаль, что не удалось допросить княгиню. Судя по всему, она уехала в Петербург с Шулявским. — Киросиров ухватился за предположение Терлецкого. — Следствие можно закрывать, князя отравила любовница Настя, а потом и с собой покончила. Мир их праху.

Урядник бросил

злобный взгляд на Тоннера: испортил Насте загробную жизнь! Кабы не он, похоронили бы девицу честь по чести на кладбище. А теперь только за оградкой. Киросиров вспомнил могильный холмик на въезде в имение Северских. Там, кажется, похоронена племянница Василия Васильевича. Можно и Настю положить рядом. Вот семейка! Коли так дальше пойдет, кладбище самоубийц придется устраивать.

— По-вашему, княгиня с Шулявским на одной лошади в Петербург поскакали, так? — спросил у Киросирова Тоннер.

— Представляется очевидным, — урядник старался говорить как можно спокойнее, — что к делу об угаре, тьфу, об отравлении, сие отношения не имеет.

— Может, и не имеет, — пробормотал Тоннер. — Но боюсь, связь все-таки есть! Федор Максимович, вы не помните, бричка Шулявского на станции оставалась?

— Да, до имения поляк доехал в нашей, — подтвердил Терлецкий.

— Вот видите! — У Киросирова на душе полегчало. — До станции можно и на одной лошади доехать, а там в бричку — и тю-тю.

«Да, я любила тебя, Анджей, а ты…» — быстро пронеслось в голове Ильи Андреевича.

Он знал, угасшие было чувства часто вспыхивают вновь, да с такой силой, что люди плюют на приличия и пускаются во все тяжкие.

Вслух промолвил:

— Хорошо бы проверить, на станции ли бричка Шулявского.

— Николай! Дуй на станцию! Узнать и доложить! — приказал Веригин.

Николай круто развернулся и бегом припустил по центральной аллее.

«Допустим, прав Киросиров, — размышлял Тоннер. — Настя отправила князя и покончила с собой. Где раздобыла цианид? Сдается мне, у Насти под рукой был яд менее мучительный. Готов держать пари, что этот дохтур, латыни не знающий, пичкает Анну Михайловну сонным зельем!»

Задумавшись, Тоннер и не заметил, как очутился в трофейной. Двери в покои князя оказались открытыми.

— Какого дьявола, кто посмел?! — накинулся Терлецкий на дворецкого.

Тот стал оправдываться:

— Отец Алексей приехал, адъютант его не пускал. А потом своего генерала увидел и побежал докладывать, что все в порядке. Батюшка и вошел.

— Я разрешил, — сказал заплаканный Митя. При осмотре спальни он держался достойно, но, когда выносили тело Насти, разревелся и с тех пор не мог унять слезы. — Молитва следствию не помеха.

— Не помеха, не помеха, — заворчал Терлецкий. — Велите-ка, любезный, — снова обратился он к дворецкому, — занести госпожу Петушкову обратно. Как и предполагал доктор, она отравилась.

Тоннер поправил:

— Или отравлена.

Сидевший на диване Рухнов снова зарыдал.

— А похороны в котором часу будут? — задал Роос давно интересовавший его вопрос.

— Не раньше, чем послезавтра, — пожал плечами генерал.

— Послезавтра? Так долго? — изумился американец. — Покойники же начнут смердеть! Вот арабы хоронят своих мертвецов день в день, до захода солнца. Мне повезло, я присутствовал. Представляете, гробов там нет. Тело кладут просто в саване…