Старший брат царя. Книга 1
Шрифт:
Афанасий, разозлившись, замахнулся плетью. Неждан увернулся и, надо полагать, ответил бы грубостью, но рыкнул Темный, и Неждан затих.
Болото кончилось, пошел кустарник, бесконечный, хлестающий всадников росистыми ветками. Когда все изрядно намокли, кусты разбежались и открылся берег парящей реки — Дон-батюшка. Сразу пошли вброд. На том берегу оказались окруженными людьми, одетыми главным образом в лохмотья, вооруженными кто чем — от дедовской рогатины до сабли, изукрашенной разноцветными каменьями. Их было много и настроены воинственно. Поэтому Юрша и его товарищи невольно сомкнулись
— Здоров будь, боярин. Ты голова? — Афанасий кивнул на Юршу. Мужик обернулся к нему:
— И ты здоров будь. Значит, так: ты и еще двое твоих идут со мной. Остальные с Темным на выгон. Коней оставить тут, в гору приведут но сигналу. Пошли.
Юрша вызвал:
— Со мной Аким и...
Афанасий не дал договорить:
— И я.
Юрша промолчал. Спешились, полезли на крутизну. Песок осыпался под ногами, хватались за ветви кустов. Вожак и два ватажника оказались людьми проворными, но все же первым выбрался наверх Неждан. Пошли заросшим овражком, который окончился небольшим прудом; по берегу пруда стояли избушки, то и дело исчезающие в клубящемся тумане.
Остановились возле плотины, под ветлами. С дерева вьюном соскользнул парнишка, пошептался о чем-то с вожаком и скрылся. Тот тихим голосом уверенно распорядился:
— Сейчас войдем в избу. Три крымчакских бирюча спят на полатях, русские они. Мы с ребятами будем брать их, вы не зевайте, у них ножи. На печи хозяин с хозяйкой, они будут молчать. За мной.
Приблизились к богатой избе с крыльцом. Вожак подошел к двери и постучал. На хриплый вопрос ответил по-татарски, упомянув имя Аллаха. Загремела задвижка, дверь открылась. Неждан с двумя другими ватажниками ворвался в сенцы. Кто-то высек огонь и засветил приготовленный берестяной факел. Открывшего дверь мужика держали за руки, он испуганно вращал глазами, в рот ему успели сунуть тряпичный кляп. Неждан протянул веревку, которую выдернул из-за пояса. Бирюча связали и бросили на соломенную постель.
Вожак помахал рукой, призывая к вниманию, и рванул дверь на себя. Все остальное произошло за один выдох. Ватажники сдернули с полатей двоих, Юрша помогал им. Третий соскочил сам, в руках у него сверкнул нож. Воспользовавшись замешательством, он бросился к двери, но дорогу ему преградил Афанасий. Подоспевший Аким сильным ударом по голове свалил бирюча на пол. Неждан, воткнув факел в поставец, крутил руки полоняникам. Делал он это с ловкостью фокусника. Афанасия он похвалил:
— Исполать тебе, боярич! Смел и ловок. Не будь тебя, этот бы ушел. Так что прости, ежели что лишнее сболтнул.
Связанных бирючей посадили па лавку. Тот, которого задержал Афанасий, сидел откинувшись к стене, закрыв глаза. Он был совсем молод, может, немного старше двадцати лет, усы у него только обозначились светлым пушком. Другой был старик, худой до истощения. Его лысый черен почернел от загара, клочковатая седая борода торчала в разные стороны. Он сидел подавшись вперед и непрерывно жевал беззубым, ввалившимся ртом.
Третий резко отличался от своих соратников одеждой: на нем была полотняная рубаха, тогда как у других
— Ребята, ваша взяла! Дозвольте штаны надеть. — Не дожидаясь согласия, спокойно принялся надевать синие шерстяные шаровары: он спал в исподниках, а его товарищи в своих штанах из грубого крашеного полотна. После этого протянул руки Неждану, держащему наготове веревку.
Сидел он с достоинством и даже насмешливо сказал вожаку:
— Не полагал я, что Васька Блин в царевы слуги подался!
Василий резко парировал:
— Уж лучше служить христианскому царю, чем хану-нехристю, как ты, Демьян. У нас с тобой разговор впереди. Где грамота?
— Не ведаю, о чем разговор.
— Демьяшка, не дразни меня! Говори, я ведь скор на руку.
Демьян хотел что-то сказать, но его опередил худой, перестав жевать свою жвачку:
— За божницей она, добр человек.
Демьян зыркнул сердитым глазом на старика и усмехнулся:
— Видишь, Васька, и перед тобой выслужиться хотят.
Василий отодвинул икону, вынул свиток и подал его Юрше.
Тот приблизился к факелу, прочел: «Мы, волею Господа нашего, Бога Единого, Великий Князь Рязанский Михаил Иоаннович...» Развернул дальше и в конце: «...я, Великий Князь Рязанский самолично руку приложил». Далее следовала золотом написанная вязь «Михаил».
Василий спросил:
— То?
– Юрша, кивнув головой, поспешно свернул свиток и спрятал за пазуху.— Ну и ладно. Вот этот Демьян мне нужен будет, а из этих любого бери.
Худой старик рванулся и упал на колени:
— Меня, меня возьми, боярин! Верным слугой буду.
Василий легко поднял старика и посадил на место. Демьян произнес со злой усмешкой:
— Дурак ты, батя. Это же верная смерть на дыбе. Ведь к царю повезут! А там слуг и без тебя хватает.
Старик стоял на своем:
— Хоть на смерть, пускай! Все расскажу про ваши татарские плутни, христопродавцы!
Демьян привстал:
— Эх, жаль, руки связаны! Раскроил бы тебе башку, батя!
Блин поддержал Демьяна:
— Да, старик, много лишнего набрешешь! Тоже ни к чему. Бери, десятник, того молчуна. Тебе ведь все равно.
В это время вошли Темный и Кривой. Темный пророкотал:
— Троих связали, четверо удрали. Остальных хоронить можно.
— Как же ты их упустил? — спросил Василий. Темный развел руками. — Ладно. Так как, десятник, прощаемся?Аким успел шепнуть:
— Бери, Юр Василич, кого дают, и давай Бог ноги.
Юрша отстранил его и сказал Блину:
— Беру обоих.
— Ты мне нравишься, десятник! Далеко пойдешь, ежели... Грамоту сразу за пазуху, прочесть не дал. Отпускаю тебе одного, ты двоих требуешь. Да знаешь ли... — И вдруг изменил тон: — Ты царя увидишь?
— Увижу. Эту грамоту приказано передать ему в руки.
— Во ты какой! А правда, что Спирька Фокин у царя в друзьях ходит?
— Не в друзьях. Приближенный слуга он, постельный служка.