Старший брат царя. Книга 1
Шрифт:
Хан принял их под дубом, походный шатер ему еще не поставили. Сидел он на измученном грязном коне, сапоги и штаны испачканы серым илом, шлем сбит набок. Из большой пиалы он пил кумыс. Выпил, вытер усы, остановил тяжелый взгляд на подъехавших.
— Плохо нас жалуют твои подданные, князь Михаил. Да и ты плохо жалуешь. Передо мной, перед ханом на коне сидишь!
Не дожидаясь перевода, Ростислав ответил по-татарски:
— Прикажи, великий хан, спешимся. Даже на колени можем встать, хоть вины своей не чуем.
Хан злобно ощерился:
— По-нашему знаешь! Будешь переводить. Отъедем, тут шумно.
Отъехали
— Думали мы все время, куда вас деть. — Ростислав тихо перевел Михаилу. Хан продолжал с издевкой: — Может, Ивану вас отдать и помириться с ним. А?
Ростислав, не переводя, ответил:
— Мира у вас все равно не будет, великий хан. Нас Иван возьмет, а сам подумает, что это ты его испугался.
— Оно и правда так будет! Мои советники плохое время выбрали нападать на неверных, Иван большое войско имеет. Я бы ушел сейчас в Крым, подождал, собрал бы побольше нукеров, а Иван пусть начнет воевать Казань. Вот тут самое время жечь Москву. Но мои князья косятся на меня... Это не переводи... Но мои князья хотят рабов, наживы. Придется биться, войско я сохранил, место тут хорошее, ровное. А вот что делать с вами, не знаю. Имам, наш святой, говорит, что это вы приносите беды. Если опять русские побьют нас, моей власти не хватит, чтоб князей сдержать. Вас всех по деревьям развесят. Что скажешь, что посоветуешь?
— Великий хан, мыслю так: Ивану ты не простишь свое отступление от Тулы. Будешь еще не раз биться с ним. Отпусти нас. Мы обоснуемся где-нибудь на украйне, соберем недовольных под свое знамя и выступим с тобой заодно.
— Хитер ты, Ростислав-князь! Но я не тебя, а великого князя спрашиваю. А ты не все переводишь. Так вот скажи ему: мыслю отправить вас в Литву со своим письмом. Тут, на украйне, вас придушит Иван. А в Литве много врагов Московии, охотно примут опального великого князя, да еще под моим покровительством. Переводи.
Ростислав перевел. Михаил возмутился:
— Хан новый хомут подбирает на мою шею!
— У тебя другого выхода нет. Соглашайся, а там видно будет. — И по-татарски сказал: — Великий князь говорит: тяжелый хомут надеваешь на него.
— Верно, не легкий. Но мой хомут просторнее петли Ивана. Умно поведешь себя в Литве, быть тебе властителем Москвы! Пошлю письмо с тобой, там будут знать — за тобой сила Крыма. Привлекай сиятельных воевод, обещай им города и земли. Не жадничай. Будет наша победа, однако ничего не дадим.
Ростислав перевел, Михаила передернуло:
— Скажи этому нехристю: я великий князь и обязан держать свое слово!
Хан нахмурился и вновь принялся поглаживать бороду:
— Однако сейчас ты не великий князь, а беглец, которому негде приютиться. Впрочем, не переводи этого. Скажи так: чтобы приобрести большее, жертвуют меньшим! Придет время, двинем войска с двух сторон на погибель Ивана. Царь?! Над Русью двести сорок лет царствовал татарский хан! Подожди, это тоже не переводи. Спроси: согласен ли князь Михаил отсидеться в Литве и объединить недовольных Иваном?
Тот неохотно согласился:
— Лучше иметь дело с литовцами, чем с этим...
Ростислав перевел:
— Князь Михаил говорит, что пожить в Литве можно, но для этого потребуются деньги.
Хан впервые за весь разговор повеселел:
— О деньгах вспомнил?! Я думал, его не интересуют
Ростислав перевел. Михаил сердито дернулся и прорычал что-то невнятное. Тем не менее Ростислав перевел:
— Князь Михаил говорит: ему теперь не до шуток.
— Правильно, — согласился хан, — пошутили и хватит. Саттар, зови Расыма. А вы, князья, помните: кроме Расыма, оставлю с вами двух своих людей, приблизьте их. Не скрою, это мои глаза и уши. Принимайте их совет как мой. И знайте, хоть пальца лишатся по вашей воле — под землей найду, смертью покараю!
Подъехал Роман, поклонился хану.
— Расым, в Новоселе есть надежные люди у тебя?
— Есть, великий хан. Вести торговлю нельзя без надежных людей, а я там торговал многожды.
— Так вот, ты откроешь торговлю и будешь кормить князя и его людей. Он станет жить близ Новосиля.
— Для торговли нужны деньги.
— Дам. И еще: знакомые литвины у тебя есть?
— Когда Новосиль перешел под руку великого князя московского, литвины остались.
— От них узнаешь, как к литовскому наместнику здесь, на украйне, добраться. Пришлю письмо, поведешь князей в Литву. Деньги у тебя будут.
— Повинуюсь, великий хан.
— А ты, князь Михаил, сиди в лесу тихо. На охоту отпускай молчаливых. От ненадежных сразу освободись, чтоб не знали, где твой стан. Пусть в разбойники идут. Я вас, урусов, знаю — чуть что не по-вашему, сразу в разбойники!
— А долго нам сидеть? — спросил Михаил.
— Сколько надобно... Завтра мы воюем с Иваном. Потом идем в Крым. Оттуда шлю письмо... А ты, Расым, сделаешь дело, быть тебе первым купцом в Крыму. Слава Аллаху! А теперь, не теряя времени, бегите. За ночь доедете. Помни, великий князь: тебе долго придется ночью ездить, а днем хорониться. До самой до Литвы. Хош!
Юрша и Федор оказались в отряде князя Курбского и скоро убедились, что быть тут дело хлопотное. Сперва мчались через чащобу — того гляди, на суку голову оставишь, шишки на лбу не в счет. Потом остановились — пушкари гонца пригнали, князь к ним отъехал, Федора с собой взял. А в его сотне Юршу головой оставил.
В это время мимо двигалась пешая тысяча. Юрша много раз видел войско в походе. Обычно идут по дороге четверо в ряд, впереди десятники, вои за ними. Если без обоза, тысяча на четверть версты растянется; за час делает по четыре-пять верст, а поспешит — семь. Сейчас тысяча двигалась так: двадцать десятников впереди, за ними друг за другом вои — один и второй десяток. Пять таких групп, и прошла тысяча! Ратники идут плотно, как будто и нет бурелома, густого кустарника; преграды обходят, подлазят, перепрыгивают. Темные, молчаливые фигуры... Через час-другой каждый из них сразится насмерть с сильным коварным врагом. Одни погибнут, другие получат увечья... Думают ли они об этом? Спокойствие от силы или от великой веры в Бога? Надеются ли на Его милосердие или пребывают в простом тупом равнодушии?.. Задумался Юрша: а сам он? Уверен в бессмертии? Или чему быть, того не миновать? Если так, то и думать об этом не след...