Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Горе горем, беды бедами, а жизнь продолжается. В тот день, 29 июля, прибежали несколько гонцов — хану требуются пушки. Значит, русские знают о нужде хана, потому они отрезали турок и стараются уничтожить их. Бездарный Девлетка отдал представителя султана — да славится имя его! — русским на истребление! Значит, во всём виноват Девлет-Гирей, чума на его голову!
Ответное слово паши дышало гневом: «Ты, крымский хан, бросил нас. Гяуры напали прошлой ночью. Мы потеряли пушки и каждого пятого воина. Если жалеешь свою голову, шли помощь!»
Татары любят быстро перемещаться, налететь, разгромить и дальше. А тут
...После полудня приползло невероятное известие: у неизвестного посёлка Молоди около какого-то гуляй-города погибло больше половины ногайцев и их главный темник Тербердей-мурза! Хан будто бы отошёл от Москвы, чтобы разгромить тот самый гуляй-город.
И ещё сообщение, которому Али-паша не поверил и выехал вместе с дагестанским князем на берег Оки... На том берегу сквозь поднятую пыль увидели: построенные сотни втягивались в лес по дороге к Москве. Туда же увозили тройки поставленные на колёса щиты гуляй-города... Что это означало?!
Посланная разведка донесла, что брод не охраняется. К вечеру паша направил полтысячи очищать брод — снимать решётку жердей и разбирать подводные надолбы.
...А становище всё ж продолжали укреплять...
8
Гуляй-воевода Клим Одноглаз имел побольше двух тысяч воев: тысяча ополченцев ярославских и Соли Вычегодской, шесть сотен казаков Неждана и плотники со всех полков. Прясла гуляй-городов заготовляли в четырёх наиболее вероятных местах встречи с противником, а именно: недалеко от Подольска на Гривенском болоте, на реках Рожайке и Лопасне и под Серпуховом. Заготовительные площадки маскировались в лесах верстах в десяти-пятнадцати от Крымского тракта. Уже два гуляй-города были поставлены, один на реке Пахре для немецких стрелков, которые вместе с казачьим атаманом Мишкой готовили ближайшую к Москве линию обороны.
Второй гуляй-город стоял прямо против Сенькина брода. Клим находился здесь потому, что в день целителя Пантелеймона (27 июля) ожидали приступа. На том берегу Оки крымчаки вязали плоты, ставили на них небольшие пушки. А прошлую ночь ниже по течению две-три сотни татар, держась за хвосты коней, переплыли Оку, но, встреченные огнём и стрелами, повернули обратно. Всем стало ясно, что, будь тогда не сотни, а тысячи, они закрепились бы на этом берегу.
День прошёл спокойно, но с наступлением ночи у крымчаков начались какие-то перемещения, и ещё до рассвета стало известно, что Девлет-Гирей воспользовался малоизвестной Дракинской переправой и всей силой обходит Серпухов.
Князь Воротынский с частью своих войск подошёл к переправе с одной стороны, а князь Хворостинин с другой; противники видели друг друга, но никаких действий не предприняли, хан не хотел здесь задерживаться, а Воротынский видел, что многовёрстная песчаная равнина в устье Протвы давала преимущество многочисленной орде. Потому в ожидании возможного нападения князь вернулся к Серпухову: здесь всё ж укрепления и рядом лес, куда можно отступить...
Стремительное
— Гуляй-воевода, ты явился вовремя! Хотел за тобой посылать. Однако ж ты с чем пожаловал?
Клим сказал о своих опасениях, но вместо совета князь принялся расспрашивать:
— Сколько своих воев отправить можешь?
— Ежели остановить тут изготовление прясел, наберу четыре сотни.
— А сколько прясел здесь припасено?
— Полёта.
— Через сколько времени они будут доставлены сюда?
— До площадки десять вёрст — полчаса езды. Запрячь коней — минутное дело. Доставка — побольше часа: лесная дорога плохая.
— Ловко! Есть кого послать?.. Гони! — Клим подозвал Гульку, минутой спустя тот умчался во весь опор. Воевода похвалил: — Ловкие у тебя ребята! Теперь послушай меня, Одноглаз. Очень может быть, твои быстрые ребята опоздают, если Девлет повернёт свои войска против нас и очистит пусть своему наряду. Полагаю — ему будет нелегко, ну а нам... Возможно, хан повторит действа прошлого года, то есть ходом двинет на Москву, надеясь, что мы поспешим защищать столицу. Действительно, мы пойдём, но будем держаться на его хвосте и бить отстающих. Разумеется, он начнёт огрызаться. И вот тут потребуется твой опыт ставить сходу гуляй-города, как показывал в Коломне. Надеюсь — гуляй-города оберегут нас от разгрома в чистом поле... Так вот, наберёмся терпения и подождём.
Девлет-Гирей повёл орду на Москву двумя потоками, по Калужскому и Крымскому трактам.
Разделились и русские. Почти половину князь Воротынский оставил на Сенькином броде. Немного меньше князь Хворостинин повёл преследовать орду, его сопровождал почти весь наряд. Полки левой и правой руки стали между реками Лопасней и Нарой, готовые прийти на помощь тем или другим.
Клим следовал с Хворостининым с пряслами гуляй-города. Вначале прясел было четыре десятка, потом пришла ещё полсотня с лопасненской заготовки, так что теперь можно было огородить весь наряд и две трети воев Хворостинина; ежам уже потеряли счёт.
Передовые отряды князя Хворостинина рвались в бой, стычки происходили непрерывно, но крымцы подтягивали отстающих и сильно не огрызались, так что срочно ставить гуляй-город не пришлось. Но когда подошли к посёлку Молоди, стало известно, что крымчаки остановились, заполонив все безлесые места вдоль Крымского тракта от реки Нары до Гривенского болота.
После небольшого совещания и объезда местности решили ставить гуляй-город на левом берегу Рожайки. Хворостинин требовал, чтобы этот опорный гуляй-город вместил в случае необходимости до пяти тысяч воев и наряд. Установка щитов началась сразу же, как определилось место. Пока князь обсуждал с начальными людьми, кому, где и как встречать татар, которых он решил наступающей ночью обязательно расшевелить, чтобы они погнались за ним, холм уже был обнесён стенами, и пушки занимали положенные им места. Теперь тысяча воев укрепляли прясла.