Стартовая площадка – Земля
Шрифт:
— Молодой человек, я же вам объясняю, декан весь день будет занят…
Мимо проходит, на ходу поздоровавшись, бодрый и абсолютно седой мужчина. Не моложе пятидесяти точно, но слишком подвижный для шестидесяти.
— Это он?
На прямой вопрос дама поджимает губы, встаёт и ныряет в обиталище начальства. Быстро возвращается:
— У вас десять минут.
Цепляюсь взглядом за роскошный круп, и сдерживаю неожиданный позыв хлопнуть по такой заманчиво выпуклой и упругой красоте. Захожу к хозяину факультета, пожалуй, самого влиятельного в университете.
— Мне сказали, что у меня есть десять минут, —
— Если дело важное, то соглашусь и на двадцать, — мужчина улыбается приятной улыбкой.
Умение так улыбаться не помешает любому известному политику.
— Если отмеривать время по важности, то я бы с порога затребовал пару часов. А то и два дня, — надеюсь, моя улыбка способна соперничать с его по силе обаяния. — Но постараюсь быть кратким.
— Я весь внимание.
— Вы ведь слышали об Ассоциации «Кассиопея»? — получив подтверждение, продолжаю: — О ней можно многое рассказывать, но самое важное — наш ректорат возлагает на нас большие надежды. Собираемся подавать заявку в Госдуму на бюджетное финансирование Ассоциации.
— Вы на сто миллиардов замахнулись, я слышал, — кивает декан, пряча скептическую усмешку.
— Не знаю, следствие это или случайно совпало, но вскоре после этого среди некоторой части студентов возникло нездоровое возбуждение. Полторы недели назад на очередное собрание вдруг пришла толпа больше сотни человек. Отмечу сразу, ранее не замеченных ни в каких проектах Ассоциации. Фактически посторонние. Начинают шуметь и предъявлять несуразные требования. И самое главное притязание в форме ультиматума — выборы главы Ассоциации. Ещё был ряд предложений по структуре, но это ненужные детали.
— И какое отношение к этому имею я? — меня пытается ослепить очередная улыбка с убойной дозой обаяния. Ему точно в политики надо идти.
— Лично вы — никакого. Но большая часть этой посторонней для Ассоциации молодёжи учится на юридическом факультете. Пока мы идентифицировали сорок человек, три четверти из них — студенты-юристы.
Сияние лица декана меркнет.
— Можно бы и не обратить внимания и не делать оргвыводов, если бы не это обстоятельство. Попытка рейдерского захвата общественной организации на статью уголовного кодекса вряд ли тянет, но, несомненно, это неблаговидный поступок. Более того, он очень похож на правонарушение, хотя могу ошибаться. Я же не правовед.
Голунов, такая у него фамилия, окончательно делается серьёзным:
— Вы преувеличиваете, э-э-э…
— Можно просто Виктор, — догадываюсь, что он уже забыл моё имя.
— Я вам как юрист говорю — никакого правонарушения здесь нет, — подкрепляет слова небольшим жестом. — Молодёжь побузила и… кстати, чем всё кончилось?
— Если кратко, то отбились. Полагаюсь на вашу компетентность. Если вы говорите, что никакого нарушения закона не было, даже мелкого, значит, не было.
— И что, вопрос исчерпан?
— Простите, Александр Григорьевич, но нет. Дело вот в чём. У студентов-юристов, тем более старших курсов — а их лидер, Дмитрий Лазаревич, учится уже в магистратуре — должно быть в крови следование порядку, правилам, регламенту, коротко говоря, закону. Разве нет?
— Безусловно. Юристы — люди закона.
— Ну вот! Вваливается на собрание
— Правовой нигилизм, — мрачнеет декан и тут же находит аргумент: — Но если они нарушили ваш Устав, то надо было просто указать им на это и выставить вон.
— Устава нет, он в процессе создания, как и другие нормативные документы. В настоящее время мы руководствуемся неписаными правилами по большей части. Это ещё один важный момент.
Со стороны кто-то несильно умный может определить это как серьёзную недоработку. На самом деле — стратегический расчёт. Как-то случайно услышал одну идею, касающуюся градостроительства. Вокруг дома-новостройки, уже заселённого, запахивают и выравнивают грунт. Затем ждут, когда жители натопчут тропинки. И после этого асфальтируют их. Тем самым заранее исключается вариант, когда красиво расположенные дорожки дополняются некрасивыми тропами через газоны и цветники.
Я так и делаю. Сначала пусть сложатся неформальный стиль общения и способы разруливания всегда возможных тёрок между членами Ассоциации. А затем придумаем, каким образом закрепить их на бумаге в виде официальных документов. Надо при этом не забыть о главенстве духа над буквой.
— Хм-м, — декан светлеет, увидев лазейку. — Но тогда выходит, что они ничего не нарушили.
— Если бы там присутствовали только экономисты или, скажем, географы, я бы над ними только посмеялся. Но когда такие коленца откалывают юристы, смеяться уже не хочется.
— Что вы хотите сказать?
— Да, они ничего не нарушили, потому что нарушать вроде нечего. Но они действовали, требовали реальных дел и решений, а на основании чего? Они страстно желали голосования, а по каким правилам? Кто имеет право голоса, кто нет? Каким числом определяется кворум? Каков порядок голосования, ведь прямые тайные выборы по принципу «один человек — один голос» вовсе не единственный способ. Есть ли право вето, и если есть, то у кого? Какой нужен процент, чтобы поставленное предложение прошло успешно? Вы хоть знаете, что по бумагам Ассоциации вообще не существует? Я на полставки ассистента на ВШУИ сижу. Они меня с этой должности хотели скинуть? Простите, но эта должность — компетенция декана ВШУИ.
Декан мрачнеет, вроде до него доходит. Продолжаю, хотя у меня ощущение, что не только десять, но и все двадцать минут истекли:
— Вот мы и подходим к главному, почему меня так неприятно поражает тот факт, что такой анархией увлечённо занимаются именно юристы. Студентам любого факультета можно попенять за это, но для юристов абсолютно недопустимо. Непростительно само непонимание сути и смысла формальных процедур. Они полностью игнорировали тот факт, что при отсутствии утверждённого Устава, действующей процедуры и закреплённого порядка голосования их мнение ничего не значит. Но нет, они всерьёз этим занялись. И всерьёз требовали голосования здесь и сейчас. Фактически придя на собрание Ассоциации со стороны. То есть они активно продвигали беззаконие.