Стартует мужество
Шрифт:
— Дай-ка я расцелую тебя, герой!
Тысячи людей аплодировали, кричали «Ура!», восторгаясь беспримерной храбростью этого обыкновенного паренька. Прыжок Серегина был заключительным номером большого праздника.
В оставшиеся августовские дни нам предстояло закончить программу аэроклуба и сдать экзамены. Погода благоприятствовала полетам, и мы уложились в срок. В конце августа приехала приемная комиссия: военные летчики и инженеры. Нас экзаменовали по всем ведущим дисциплинам. Особенно дотошно спрашивал инженер. Он требовал глубокого
Вслед за «наземными» экзаменами наступили летные. Перед их началом инструктор спокойно, но твердо потребовал:
— Не занимайтесь изобретательством, летайте так, как летали со мной. Будете оригинальничать — отлично не получится.
У выпускников нашей группы экзамены принимал молодой веселый лейтенант. После каждой хорошо выполненной фигуры он одобрительно кивал головой и тем самым, как шутили ребята, устранял «трясучий режим» в коленях учлетов.
Тюриков научил нас уверенно летать на учебном самолете. Все его питомцы успешно сдали технику пилотирования.
Закончился последний летный день в аэроклубе. С грустью расставались мы с аэродромом, с инструктором, к которому успели крепко привязаться, с нашим маленьким самолетом.
Не учлёт, а курсант
Пролетело короткое сибирское лето. На строительной площадке комбината выросли новые промышленные здания. К празднику Октября распиловочный цех выдал первую продукцию. По эстакаде непрерывно, день и ночь, ползли к пилорамам мокрые бревна, а из цеха бежал поток чистых и пахучих брусков и досок. Мощно дымила высокая кирпичная труба новой теплоэлектростанции. Как-то не верилось, что год назад здесь была необжитая степь, летом хозяйничали суслики, а зимой свободно гуляла метель.
Однажды совсем неожиданно меня вызвали к военкому. Я шел по знакомой дороге, гадая, зачем я ему понадобился.
Военкомат находился в небольшом двухэтажном доме, где несколько лет назад была наша фабрично-заводская семилетка. Когда-то она дала мне путевку в техникум. Куда теперь мне придется уехать?
В военкомате уже толпились аэроклубовские ребята. Из нашей летной группы был один Утенков.
— Здравствуй, старшина, — обратился он по старой привычке, расплываясь в широкой улыбке.
Мы по-дружески обнялись. Утенков рассказал, что Аксенов и Ямских уехали в авиашколу, о других ребятах он ничего не знал.
— А нас зачем вызвали?
— Разве не знаешь? В летную школу будут отправлять, — не скрывая радости, ответил товарищ.
— Вот здорово! — вырвалось у меня.
Утенков был прав. Через несколько минут нам официально объявили, зачем мы вызваны, и направили на врачебно-летную комиссию.
— Эх, только бы комиссию пройти, — волновался Утенков.
— Тебе-то бояться нечего, — ответил я, глядя на его богатырскую фигуру. — Если уж тебя забракуют, кого же тогда брать.
Целый день ходили по врачебным кабинетам. Вечером был объявлен список
И вот мы в последний раз сидим в аэроклубовском классе аэродинамики. Перед нами начлет. Когда-то он каждому из нас давал разрешение на самостоятельный вылет, теперь провожает в новую дорогу.
— Смотрю на вас, — говорит он, — и мысленно вижу каждого в кожаном летном реглане. Но прежде чем наденете его, придется преодолеть немало трудностей, многому надо научиться. Хороший боевой летчик должен летать также свободно, как ходит по земле. Только тогда он может рассчитывать на победу в воздушном бою.
Аэроклуб навсегда остался позади. Получив добрые напутствия и проездные документы, мы строем отправились по ночным улицам Красноярска прямо на вокзал.
— Интересно получается: утром вызвали в военкомат, а вечером уже проездные в кармане, — говорит мне шагающий рядом Утенков, — уедем, и дома знать не будут.
— Надо как-то сообщить.
Нам повезло: до прибытия нашего поезда оставалось еще пять часов. Посоветовавшись, решили разойтись по домам.
Мать не сразу поверила, что я уезжаю. А когда опомнилась, всплеснула руками и торопливо стала собирать меня в дорогу.
— Бывало, рекруты целую неделю гуляют, а теперь уйдешь и отца не повидаешь. Он вернется из тайги дня через три, не раньше, — рассуждала мать, — может, отпросишься у начальства, подождешь отца?
— У меня, мама, уже билет на руках.
— Поговорили бы с отцом, он ведь старый солдат, может, что и посоветует?
Сестренка радовалась за меня и не скрывала своего восторга.
— Как на праздник брата провожаешь, — укоризненно заметила ей мать.
— А чего мне не радоваться! Ты же сама видишь, какие ребята из армии приходят — молодец к молодцу.
— Далеко ли увезут вас? — спросила мать.
— Пока билет до Читы. А куда дальше поедем, не известно. Только об этом пока никому не рассказывайте.
— Понятно, дело военное, — ответила мать. — Если придется на границе служить, будь поаккуратнее, японцы-то не дают нам покоя.
Мать имела в виду недавнее нарушение границы у озера Хасан.
— У нас армия сильная: били, бьем и будем бить, — вмешалась сестра.
— Ты-то уж помолчи, тоже мне, вояка! — нахмурилась мать. А сестренка только усмехнулась и запела вполголоса:
Петлицы голубые, петлицы боевые. Я вижу их при свете и во мгле. Лети, мой ясный сокол, лети ты в путь далекий, Чтоб было больше счастья на земле…