Старые недобрые времена
Шрифт:
Всё это время дядька Лукич сидел, уперев локти в стол и уткнувшись в лицо руками. Чуть отойдя, он достал трубку и кисет, принявшись подрагивающими руками добывать огонь. Наконец, раскурившись, он выпил крохотную стопочку и затянулся, игнорируя закуски.
— Убили Ванятку-то? — робко поинтересовалась старушка, заранее наливаясь слезами.
— Да нет, старая, не убили… — не сразу ответил супруг, а потом, совсем уж тихонечко, одними губами повторил, как будто даже не уверенный в том, что говорит, — не убили…
—
Весь посерев и истово выпучив глаза, он протянул перед собой трясущиеся руки.
— Да мать твою… — опасно побагровев, Сергей Александрович выдал замысловатую матерную конструкцию, надсаживая голос, а потом, будто ставя точку, ткнул кулаком в скулу старому солдату.
— Я тебя… — собравшись, он ухватил мастера за ворот, притягивая к себе.
— Да-азвольте обсказать, Вашбродь! — отвлёк поручика Сильвестр, с отчаянным видом возникая перед командиром, — Он действительно не могёт, но вот…
Он, всё так же вытянувшись, глазами и подбородком дёрнул в сторону Ваньки.
— … из казачков! Барин его старый, покойный, заядлым охотником был, так што не только кофий подать обучен, но и с оружием обхождению учён! Можа, вдвоём-то хоть как-то справятся, Вашбродь!?
— Хм… — заложив руки за спину, поручик сделал несколько шагов, остановившись перед Ванькой.
— Правду говорят? — брезгливо осведомился он, глядя на ополченца цепкими змеиными глазами.
— Немного умею, Ваше Благородие, — спешно ответил ополченец, отчаянно удерживая мышцы шеи от того, чтобы не смотреть в сторону дядьки Сильвестра, который не первый уже раз выставляет своего подопечного в качестве громоотвода. И ведь так всегда выходит, что даже суть претензий сформулировать сложно, потому что он вроде как каждый раз желает добра…
… но каждый раз получается, что именно вроде как!
— Немного, — повторил попаданец, — только вот…
Он, следуя примеру оружейного мастера, выставил перед собой руки, трясущиеся как бы не сильней, чем у старика.
— У тебя что-о… тоже контузия? — сдерживаясь с явным трудом, протянул поручик на эстонский манер. Лицо у него при этом сделалось таким, что как Ванька не ответь, а прилетит, а хорошо, если просто в морду, а не снова на бруствер!
— Дозвольте, Ваше Благородие! — угрястый тёзка, ввинтившись ужом, попытался спасти ситуацию.
— Дозвольте обсказать?! — начал он, и тут же, не дождавшись ответа, зачастил:
— Он, вашбродь, опосля того, как в галерею слазит, долгохонько потом отходит! Вылазит, и глаза ажно белые!
— Да тьфу ты! — досадливо сплюнул поручик, — Куда ни кинь…
Обвинять Ваньку в трусости после того, как он прирезал троих французских сапёров, это, наверное, слишком даже для Его Благородия,
— Тьфу ты… — ещё раз сплюнул он, и, развернувшись, бросил уже на ходу, обращаясь к оружейному мастеру:
— Бери его… и смотрите у меня, канальи!
— Я, Ванятка, из дворовых людей, — в который уже раз за эти дни рассказывает Антип Иваныч, — и меня, значит, Его Светлость в услужение к господину Груберу приставил, который, значит, занимался у него всякой механикой. Вот я…
Ванька, угукая в нужных местах, не забывает разбирать штуцер, который следует починить… ну а по-хорошему — выбросить!
С оружием у Русской Армии беда, и если с артиллерией в общем-то паритет, то вот ружья Наполеоновских времён, не хотите ли?! Сперва Ванька было думал, что их достали из невесть каких запасников, но действительность оказалась куда как прозаичней, и если на бумаге перевооружение давно уже было завершено, то вот в действительности…
… и собственно, вот с такой действительностью Российская Империя влезла в войну, радостно бряцая ржавым вооружением, былой славой и Интересами Империи. И с полной уверенностью, что она, Империя, победившая некогда Наполеона и двунадесять языков, всё ещё так же грозна, всё так же…
… но нет.
Попадались ружья, стволы которых настолько расстреляны, что пули ими скорее выплёвывались, и обладатель раритета мог надеяться разве только на штык, на «Уру», да на то, что звук выстрела как-то напугает неприятеля, оказались для попаданца не то чтобы сюрпризом…
… просто он не ожидал, что будет ТАК плохо.
Ещё одной проблемой оказались собственно владельцы ружей, которые, за редким исключением, уход за оружием понимают только как надраивание его до нестерпимого блеска, и на этом — всё! Какая там оружейная культура, какое там…
По старой памяти, доставшейся от частицы сознания из двадцать первого века, Ванька считал почему-то, что наши предки, то бишь его нынешние современники, невесть какие рукастые и мастеровитые, умея всё на свете. Действительность оказалась куда как более прозаичной, большинство крестьян, на деле, умеет разве что сносно обращаться с топором, с косой да деревянной лопатой.
Курная изба с земляным полом и дрянная печь, похожая на привычную русскую только отдалённо, это, для среднего крестьянина, верх его ремесленного мастерства[i], выше которого он, как ни старайся, не прыгнет.
Всё вокруг — на грани выживания, а иногда и за гранью. От того хозяйство и собственно способы хозяйствования — самые примитивные, когда ещё чуть, и каменный век, разве что с природными ресурсами много хуже, а откочевать куда-то, в более богатые края, крестьянин не может, потому что как раз с ресурсами административными всё очень хорошо! Даже слишком.