Старый, но крепкий 2
Шрифт:
Я даже не читаю то, что мне пишут — мне хватает предупреждений о потере сознания напротив каждого предложения. Даже если не потеряю, буду дезориентирован. Нет, мне такое не нужно.
Но и уходить без навыка я не стану.
Я тянусь глубже, в его настоящие воспоминания, и там ищу все воспоминания о древковом оружии. О том, как Аваст впервые взял в руки шест. Как учился бить, метя в нарисованную углем мишень. Как тренировался часами под палящим солнцем. Как сражался — снова и снова, каждый раз рискуя жизнью. Как находил грязные приёмы и порой вырывал право на жизнь зубами. Я видел
Я протянул руку, сгреб эти воспоминания, стараясь ухватить как можно больше ударов, стоек, поединков, и как можно меньше — чужой личности. А потом — вырвал все нащупанное из чужой памяти, ощущая, как тает невеликий запас энергии в груди.
Время снова пошло своим чередом. Мир вернулся ко мне с оглушительным грохотом дождя и светом молний.
Меня вырвало. Желудок сжался в болезненной судороге, а голова раскалывалась от боли. Я чувствовал себя грязным, словно меня окунули в чью-то чужую, не самую лучшую жизнь и вымазали ею с ног до головы. Воспоминания охранника всё ещё крутились у меня в голове — обрывки сцен, запахи крови и пота, звуки битвы. Первое время они воспринимались чужими, но по мере просмотра становились частью меня. Я вспоминал движения — быстрые и точные удары копьём, которых я никогда раньше не знал. На мгновение даже пожалел, что рогатина находится слишком далеко — я понял, что умею метать дротики.
Древковое оружие: +7
Забрать как можно больше? Нет. Это не главное. Главным было заставить его замешкаться. Хоть на секунду.
Охранник охнул и рухнул на колени, словно его ударили под колени. Бледное лицо исказилось от боли, а глаза расширились в непонимании. Он схватился за голову обеими руками. Кровь капала из его носа, но он даже не заметил этого. Он был ослеплён болью и растерянностью — и это был мой шанс.
Я бросился вперёд, не думая, не чувствуя ничего, кроме ярости, которая кипела во мне. Мои ноги едва касались земли, а руки двигались быстрее, чем когда-либо прежде. Я выхватил кинжал из его ножен. Мокрая ладонь скользила по рукояти, пока не уперлась в гарду.
Я всадил кинжал в подбородок охранника с такой силой, что почувствовал, как лезвие пробивает плоть и кость, уходя глубже. Его рот открылся в беззвучном крике, но звука не было — только хрип и бульканье крови. Я выдернул кинжал и позволил его телу рухнуть на землю.
Шикарно.
Но я ещё не закончил.
Моё внимание переключилось на купца, который обернулся, стоя в дверном проеме. Его лицо исказилось ужасом, но он не успел ничего сделать. Я прошептал заклинание, глядя прямо ему в глаза. Слова сами сорвались с моих губ — древние, шипящие звуки.
И меня снова бросило в чужую память.
Купец сопротивлялся, и это чувствовалось. Мир замедлился, но не замер, чтобы предложить мне на блюдечке навыки.
Я шагал к гаду, сжимая в руке кинжал, и одновременно пытался пролезть глубже в его память. Ощущал рукоять кинжала в руке и летел сквозь обрывки образов и звуков, которые мелькали вокруг меня, как осколки разбитого зеркала.
Воспоминания купца были грязными, липкими, словно покрытыми слоем жира. Я видел его сделки.
Энергии оставалось совсем мало. Каждый шаг давался с трудом, словно я тащил за собой целую гору. Я не мог забрать всё это себе — это было бы слишком тяжёлой ношей. Но я мог уничтожить.
Я сосредоточился, собирая остатки своей силы. Огонь появился из ниоткуда — яркий и жгучий, словно пламя моего собственного гнева. Я вложил в него всё, что у меня осталось: свою ярость, свою боль, своё желание стереть этого человека из самого себя.
Пламя вспыхнуло ярче, и я швырнул его в воспоминания купца.
Огонь жадно пожирал всё вокруг — образы исчезали один за другим, превращаясь в пепел. Его сделки, его улыбки, его страхи — всё исчезало в этом пламени. Он больше никогда не вспомнит, кем был.
Я вернулся в своё тело так резко, что покачнулся. Купец стоял передо мной, шатаясь и держась за голову. Его глаза были пустыми — он уже не понимал, где находится и кто он такой. Купец превратился в бездумную куклу из плоти и крови.
— Пожалуйста, — бормотал он бездумно, — пожалуйста…
Кинжал всё ещё был у меня в руке. Я шагнул вперёд, приобнял купца за голову и воткнул кинжал в горло.
Раз.
Кровь брызнула мне на руку горячей струёй.
Два.
Его тело дёрнулось, но я продолжал.
Три.
Четыре.
Каждый удар был точным и быстрым. Я не думал о том, что делаю. Не чувствовал ничего, кроме холодной решимости закончить начатое.
Когда он, наконец, рухнул на землю, я застыл над ним, тяжело дыша. Руки дрожали от напряжения. Кинжал выпал из моих пальцев и упал на крыльцо с глухим стуком.
Я посмотрел на свои руки — они были покрыты кровью до локтей. Чужой кровью. Весь торс и лицо также оказались залитыми. Странно, но меня даже не тошнило.
Я выпрямился и отшагнул от трупов, шатаясь и едва удерживаясь от падения.
Кража воспоминаний (Memory Theft): +1
Купец мёртв. Охранник мёртв. Я снова смотрю на свои руки: они дрожат, но я не чувствую ни капли сожаления. Только холодную решимость.
Как могу, отмываю руки в бочке во дворе, оттаскиваю тело купца к охраннику и возвращаюсь в дом.
Целитель держит руку на лбу матери, под его ладонью мерцает тусклый белый свет. Правая рука матери свисает с койки, чуть выше запястья краснеет небольшой надрез, из которого слабой струйкой сочилась необычайно светлая кровь, она капала с кончика указательного пальца прямо на циновку. Я застыл на месте, понимая, что, скорее всего, так надо.
Целитель закончил работу, перевязал руку и собирал свою сумку. Мама не выглядела лучше, но её дыхание будто бы стало сильнее.
— Всё нормально?
— Теперь ей нужен только отдых. Будьте уверены, завтра она уже встанет на ноги. Мне стоило это очень больших сил и средств: боюсь, что половина из той очереди около моего дома умрут. Сами думайте, стоило оно того или нет.
И лекарь ушёл, не попрощавшись и не дав хоть каких-нибудь рекомендаций.
Я сажусь рядом с матерью и беру её потеплевшую руку в свою. Её пальцы такие слабые… такие хрупкие. Я сжимаю их крепче. Всё же пульс стал отчётливее.